Демьян Эдуардович не сдвинулся ни на миллиметр. А спустя пару секунд ощутила, как босс прижался к моей оттопыренной пятой точке.

Боже, да что происходит?!

— Дальше справишься сама? — произнес сладко, приблизившись к моему уху. — Или мне постоять рядом до тех пор, пока не обретешь равновесие?

Я чувствовала приоткрытый рот мужчины в миллиметре от моей бешено пульсирующей мочки.

Почему он так бесстыдно меня трогал?!

Почему во тьме глаз Багирова вспыхнуло пламя… возбуждения? Я заметила, как брюнет опустил одну руку под стол.

Мои голосовые связки парализовало от непредсказуемых действий со стороны Зимина. Я была встревожена и обескуражена, но по необъяснимым причинам продолжала безвольно стоять, прижатая мужским сильным станом к краю стола.

Почему я не сопротивлялась?

По телу пронеслась волна лихорадочного жара.

Долгие, бесконечно долгие месяцы отсутствия интимной жизни обрушились на мои плечи неподъемным грузом. Давление внизу живота росло в геометрической прогрессии. Я разрывалась между желанием зарычать и увернуться от рук Зимина, покоившихся на моих бедрах, и застонать от ощутимого бугра, упершегося в мои ягодицы.

Черт, черт, черт!

Впервые за последние три года я почувствовала прижимающийся ко мне член.

Нечем дышать.

Воздух сделался раскаленным. Я словно дышала огнем. Каждый вдох отзывался болезненностью в легких. Адская жажда царапала горло.

— С тобой все в порядке, Арсения? — с поддельным беспокойством поинтересовался Багиров.

Он привстал с кресла.

— Она дрожит, — Зимин плотнее вцепился пальцами в мою плоть и как будто нечаянно потерся стояком о задницу.

— У тебя жар? — Эмиль Глебович приложил ладонь к моему лбу.

Я с блаженством прикрыла глаза от прикосновения прохладной руки к моей пылающей коже.

— И правду. Ты горишь, — понизив голос до проникновенного полушепота, Багиров, не отрываясь от моего лица, плавно переместил ладонь ниже, погладив по щеке. — Интересно, везде ли ты горячая?

Я распахнула глаза, поскольку его бархатистый, хриплый голос вибрировал у моих губ.

Брюнет замер в нескольких сантиметрах, с вызовом прожигая меня затяжным взглядом.

— Можем проверить. У меня есть подходящий градусник, — отвесив хамоватый комментарий, хохотнул темноволосый босс. Он поднял глаза от моего лица, подмигнув другу. — Даже два.

— Три, вообще-то, — поправил Зимин. — Барс нас не простит, если забудем про него.

Мужчины забавлялись, изводя меня.

Очередная проверка на прочность? Им было интересно, выдержу ли я домогательства? Позволю им развить события очередной дурацкой игры, устрою истерику, или вновь дам отпор?

Значимую часть своей жизни я шла на уступки ради блага других. Боялась конфликтов. Боялась споров. Боялась ругательств, обид, ссор… Отец не воспитывал меня слабачкой, однако я шла наперекор его жизненным принципам, которым он исключительно для пользы учил меня. Я подавляла в себе силу духа, смелость и собственный голос. Про таких, как я говорят: «Ходит в чьей-то тени». Я старалась влиться в чужую компанию, ни разу не попытавшись создать свою. Я не знала, способна ли на что-то подобное. Не хотела пробовать, потому что следовать за кем-то, подчиняться кому-то легче.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Чего от меня ждали боссы?

Подчинения? Непокорности?

Некрасов ясно выразил свою позицию. Он завелся, как обезумевший, когда я скрутила его за домогательства. Он жаждал соперничества.

Но как мне поступить с остальными двумя?

Я собрала крупицы воли в кулаки, стиснула зубы, потушив вспышку сексуального возбуждения о реальность. Я не буду мыслить рационально, не стану взывать мужчин к здравомыслию и совести.

Я вступлю в их игру. Изменю правила.

ДЕМЬЯН

Я согласился на сомнительный план парней вовсе не потому, что пострадало не только мое лицо от встречи с Асей на ринге, но и чувство собственного достоинства. Более того, я предполагал, что девушке было известно о моей личности еще вчера. Когда я поймал ее в свои объятия несколько минут назад, и наши глаза встретились, то увидел во взгляде рыжеволосой промелькнувший стыд.

Вчерашним вечером Барс вывалил на меня поток шокирующих фактов. Зная Бориса не первый год, я посмеялся, отказываясь принимать во внимание его домыслы. Он, мягко говоря, любил приукрашать детали. Но сегодня к Некрасову присоединился Эмиль, уверяя, что его информатор, имя которого он наотрез отказался называть даже самым близким друзьям, не стал бы лгать. Багиров крайне избирателен с людьми. И его стопроцентно не назвать дружелюбным, в отличие от Некрасова. Оба бесы. Но один — с несоизмеримой тьмой в душе, а второй — сумасшедший шут.

Эмилю я доверял больше.

Парни предложили проучить Малиновскую.

Извести ее.

Злить.

Пугать.

Предоставлять подставную информацию, которую она будет передавать своему заказчику.

Она заявилась к нам на порог с безупречным резюме. Мы попросили знакомого детектива разузнать побольше о некой Малиновской Арсении Павловне. Возможно, ранее она уже промышляла шпионской деятельностью. Возможно, в этом вся она — хищница, прикрывающаяся шкурой невинной овечки.

Мое разумное предложение прижать Асю к стенке и вытрясти правду парни отклонили.

Видите ли, в этом нет никакого интереса.

— Я прозябаю в скучной реальности, — пожаловался Барс этим утром. — И вот, наконец, выпадает шанс оторваться по полной! Лично я ни за что не избавлюсь от новенькой, пока не наиграюсь с ней.

После этого он пихнул Эмиля в бок локтем, ища поддержки.

Багиров просто пожал плечами. Прислонившись к столешнице бедром, он уплетал со сковороды омлет.

— Барс прав. Ну приставим мы образное дуло к ее голове и потребуем объяснений. А после? Просто отпустим безнаказанной? Несправедливо, если она отделается одним лишь увольнением и паршивыми рекомендациями.