– Читать еще раз будешь?

Она помотала головой:

– Зачем?

– Тогда подписывай. Тут. Тут. И тут. – Его палец указывал, где она должна поставить подпись.

Ника покорно подмахнула все. Олег собрал бумаги, однако не уходил, а продолжал внимательно смотреть на нее.

– А деньги?

– Деньги? – тупо переспросила она.

Мозг отказывался работать. Ей по-прежнему хотелось только спать.

– Ника, я ведь тебе только что объяснил: через три дня мне их нужно вернуть. И ты согласилась. Или у тебя их нет?

– А сколько?

Олег назвал сумму, которая примерно укладывалась в то, что Андрей получил после продажи дачи и квартиры Никиных родителей.

– Столько у меня есть, – сказала она. – Но деньги не дома, а в банке. В ячейке лежат. Давай завтра поедем. Сегодня я просто не в состоянии.

– Но завтра обязательно, да? – не мигая, взирал на нее бывший компаньон мужа.

– Договорились, – пообещала Ника.

И он ушел, а она провалилась в сон.

Обещанные деньги Ника отдала и не испытала ни малейшего сожаления. Это был долг Андрея, и по-другому она поступить не могла. Да и на что ей теперь деньги? В жизни у нее никого и ничего не осталось. Ей хотелось только спать. И она продолжала жить на спасительных таблетках, пробуждаясь лишь для того, чтобы принять новую порцию лекарства.

Однако Олег не оставлял ее в покое. Он появился, нагруженный ворохом еще каких-то бумаг. На лице его снова блуждала тревога, глаза беспокойно бегали.

– Ника, ситуация оказалась гораздо хуже, чем я ожидал.

Вновь перед ее носом замелькали многочисленные документы. «Хуже так хуже, – мелькало в ее одурманенном транквилизаторами мозгу. – Это тебе, Олег, наверное, хуже, а для меня ничего не может быть хуже того, что уже случилось».

А он продолжал:

– Не хватает еще денег. Я выцарапал кредит, но его мало.

– У меня больше ничего не осталось, – беспомощно развела руками она.

– А квартира, – возразил он. – Она ведь на твое имя.

– Но где же я буду жить? – Ника впервые за это время проснулась.

– Купим пока тебе маленькую. – Олег смущенно улыбнулся. – Уж на это я наскребу. Мне бы только перекрутиться и фирму спасти. Чтобы не ушла с молотка. Ника, да я тебе верну, до копейки верну. Дай только на ноги встать. Андрей так все запустил.

Идея с маленькой квартирой Нике неожиданно даже понравилась. Уехать и забыть. Тут ведь каждая вещь напоминает о прошлом. Невыносимо больно.

– Олег, я согласна.

– Вот и умница, – обрадовался он. – Не сомневаюсь: Андрей поступил бы точно так же. Только, пожалуйста, не расстраивайся. У тебя скоро будет квартира еще лучше этой.

– Меня теперь трудно расстроить, – выдавила на лице улыбку Ника.

– Ничего, ничего, крепись, – похлопал ее по плечу Олег. – Ты пока, не торопясь, отбирай, что себе оставишь, а я найду риэлтора. Выкрутимся, поживем еще. Я, разумеется, понимаю, какое на вас с Андреем свалилось горе, но он все равно не имел права так поступать. Нехорошо, конечно, про покойника, но он ведь виноват и перед тобой, и передо мной. И, главное, нет чтобы меня предупредить. Он ведь на все вопросы мне отвечал: «Полный порядок». Вам бы с ним после Севиной смерти поменять обстановку, уехать попутешествовать. Взять бы тайм-аут, глядишь, был бы жив.

– Олег, не надо про это, – простонала Ника.

– Наоборот, – возразил он. – Ты в себе все держишь, стараешься не думать, а думать надо. Андрей ушел в себя и тебя оставил ни с чем. Знать бы заранее, что он на такую подлянку способен…

Ника зажала ладонями уши:

– Не хочу! Не хочу! Уходи!

Но он заставил ее дослушать.

– Нет, Ника. Надо смотреть правде в глаза. Как бы ни было больно. Нельзя думать лишь о себе. Ведь все, что мы делаем, касается и других людей. Андрей-то не один был. У меня тоже семья. И у тех, кто на нас работает, семьи. А их не один и не два. Сотни у нас сотрудников. Мне сейчас часть увольнять придется, а если обанкротимся, то всех. Андрей о них подумал?

– Он ни о ком, кроме Севы, думать не мог, – растерянно проговорила Ника.

– Но он не имел права не думать! – воскликнул Олег. – Мы в ответе за тех, кого приручили!

Нике слушать его было невыносимо мучительно, однако она понимала: он прав. Андрею, по совести, следовало либо выйти из игры, либо не забывать об ответственности перед людьми, которые на него работали. А он по отношению к ним, оказывается, повел себя так же, как по отношению к Нике. Она-то его понимала и готова была терпеть. Но она жена. Радость и горе у них пополам. Но он не имел никакого права ломать своим горем судьбы других людей. Ах, Андрюша, Андрюша! Почему все так получилось? Но как бы ни получилось, она, Ника, еще жива и готова отдать последнее ради того, чтобы сохранить его доброе имя.

Теперь первым делом предстояло разобраться в квартире, решая, что взять в будущую жизнь, а что продать. Она даже перестала пить таблетки, иначе постоянно клонило в сон.

Сперва она собиралась самое страшное оставить напоследок. Однако потом решила, что начнет именно с самого страшного – с Севиной комнаты, которую они с мужем сразу же после смерти сына заперли и больше в нее не входили.

Испытание оказалось тяжелым. Ника долго перебирала одежду, игрушки сына и плакала. В результате она оставила себе на память лишь чепчик и пинетки, а остальное отнесла многодетной дворничихе. Выгребла из шкафов, не глядя. Все равно она больше никогда не сможет на это смотреть.

Она занялась вещами Андрея, и на нее вновь накатило отчаяние. Наизусть знала каждую его вещь. Вместе покупали. Костюмы все еще хранили его запах. Ника прижималась к ним лицом, и ей начинало казаться, будто он все еще жив. Он где-то тут, совсем рядом. Но нет. Его, конечно, нигде не было. Он никогда не вернется. Ну почему он не взял ее с собой? И она начинала мечтать. Вот если бы они уехали тогда вместе, то и сейчас где-то были бы вместе. Ведь он и уехал, потому что поссорился с ней. Предатель, зачем он оставил ее жить!

За это время Олег нашел ей квартиру. В центре, гордо объявил он, в районе метро «Динамо». Место расположения было единственным плюсом. Мрачное здание с квартирками гостиничного типа. Крохотная комнатка с кухонькой-нишей, сидячая ванна, совмещенная с туалетом, и только. На все про все четырнадцать метров.

И Ника поняла: она сюда не доедет. Ей вообще незачем никуда ехать. Правда, Олегу она сказала, что квартира ее вполне устраивает. Зачем ему знать? Еще помешает ее планам. Она даже для вида упаковала кое-какие вещи и позволила перевезти их на новое место. Трудиться особенно не пришлось. В ее новую каморку, рассчитанную на крайне убогий образ жизни, много все равно бы не влезло.