— Руалд Отступник! — зарычал сотник, узнав легендарного героя повстанцев. — Тебе меня не испугать! Я вынесу из этого леса твою голову на острие своего меча!

Сотник взревел и осыпал врага серией могучих ударов. Воин со шрамом четкими движениями отразил все удары и, не останавливаясь, перешел в контратаку. Его клинок нанес сотнику пару легких ударов, после чего неожиданно описал короткую дугу и обрушился на сжимающую меч кисть руки. Сотник закричал от боли, отдергивая кровоточащую руку в пробитой стальной перчатке, и в этот момент клинок Руалда вошел ему в живот. Сотник захрипел и осел на траву. Воин со шрамом на лице молча выдернул клинок, одним движением снес сотнику голову и заблокировал удар атакующего его сбоку солдата. Отбив чужой клинок, Руалд короткой серией разбил защиту врага и точным рубящим ударом вогнал свой меч в ключицу противника, прорубая доспех. Не дожидаясь, пока поверженный рухнет, воин со шрамом на лице устремился к очередному противнику.

— Семерым удалось уйти, милорд, — воин в желтых доспехах со свежей окровавленной повязкой на руке виновато пожал плечами, — они пробились к обозу через порядки третьего десятка и смогли взять лошадей. Еще четверых взяли в плен, все ранены. Остальные убиты.

— Третий десяток полностью состоит из новобранцев, — мрачно вздохнул Руалд Отступник, — потери?

— Третий десяток пал весь, — воин печально поморщился, — помимо них погибло еше шесть человек и одиннадцать ранено. Двое тяжело, боюсь, до лагеря не дотянут…

— Раненых в повозку и срочно в лагерь! — Человек со шрамом на лице оборвал доклад подчиненного. — Не теряйте времени! Возможно, Лорд Лонрэн сумеет им помочь.

— Слушаюсь, милорд! — Воин отсалютовал и побежал к небольшой группе бойцов, перевязывающей раненых.

Руалд Отступник скользнул по захваченному обозу тяжелым взглядом. Он стоял на обочине лесной дороги и наблюдал за тем, как его подчиненные собирают трофеи. Батальон Лазутчиков выслеживал этого налогового инспектора уже давно, однако удобный случай разделаться с ним представился только сейчас. И все равно победа досталась дорогой ценой. Слишком большие потери. Шестнадцать убитых и одиннадцать раненых, из которых еще не известно, сколько смогут вернуться в строй в ближайшее время. Ряды Батальона тают с каждым боем. Все меньше остается в строю опытных ветеранов, все больше новобранцев, которых надо не один год обучать военному делу. Но ищейки Тайной полиции Геордина никогда не дадут такой возможности.

За семь с половиной лет, прошедших после поражения восстания Лже-Эдрионга, почти все его друзья полегли в бесконечных боях с королевскими войсками, но он, Виконт Вэйдин Руалд, или, как его теперь зовут прихлебатели Геордина, Руалд Отступник, не сдался. От горстки Королевских Лазутчиков, выживших в той кровавой бойне, когда Канцлер предательски убил Короля Эдрионга, а его армию обрек на растерзание, ныне в живых остался лишь он сам, его верный друг Горент да немолодой уже тогда батальонный лекарь Лонрэн, который сейчас едва волочил ноги от старости. В ту ночь Лонрэн наложил на нескольких израненных воинов, всех тех, что остались от Батальона, заклятье отвода глаз. К'Зирды не тронули лежащих без сознания бойцов, принимая их за трупы. Позже, после того как песочники ушли, маг исцелил раненых, и воины вернулись в Арзанну…

— Милорд Вэйдин! — К нему подошло несколько бойцов, сопровождающих четверых избитых людей. Их разодранные одежды были испачканы кровью. — В обозе инспектора были арестанты! Это крестьяне из Кринси. Мы освободили четверых. Еще обнаружили тело женщины в его карете. Похоже, ее изнасиловали и забили насмерть.

— С каких это пор налоговый инспектор арестовывает простых крестьян? — недоуменно произнес Вэйдин. — Разве староста деревни более не несет ответственности за уплату налогов?

— Старосту повесили по приказу инспектора, милорд, — ответил один из крестьян, — и в Риншти тоже… — Он замолчал.

— Вот как?! — по-звериному оскалился Вэйдин, от чего его шрам искривился, делая лицо еще ужаснее. — Жирный кровосос! Жаль, что он уже мертв, и я не могу воздать ему по заслугам, как причитается! Но почему он арестовал вас?

— Мы не смогли собрать деньги для уплаты налога, милорд, — крестьянин потер изодранные кандалами запястья, — за три месяца на нас дважды нападали к'Зирды. Деревни разграблены, хозяйства в ужасном запустении, всех, кто не успел спрятаться, песочники угнали в рабство. У нас нет денег. Мы собрали для инспектора всем миром восемь медных монет, но он страшно разгневался и приказал схватить нас. Он сказал, что продаст нас работорговцу как преступников и вырученными деньгами заплатит налог…

— Тварь поганая! — Вэйдин в бешенстве посмотрел на труп инспектора, сжимая кулаки в бессильной злобе. — А кто та женщина, которую он убил?

— Это Мила, дочь нашего травника…

— Мила? — переспросил Вэйдин. — Алхимик, что варила для нашего Батальона целебные зелья в прошлом году?

— Да, милорд, — грустно подтвердил крестьянин, — инспектор забрал ее себе. Сказал, что если она будет ему покорной игрушкой, то он, возможно, не станет продавать нас работорговцу. Только раз вы помните Милу, то понимаете, что она никогда бы…

— Она была достойной женщиной, — подтвердил Вэйдин, — почитала Королеву Ариллу и старалась во всем походить на нее. — Воин со шрамом на лице вновь посмотрел на труп инспектора: — Что ж, жирная тварь, тебе повезло умереть так быстро. Всего лишь стрела в горло — это ничто по сравнению с тем, что ты задолжал людям!

Вэйдин перевел взгляд на крестьянина:

— Почему гарнизон пограничного форта позволил песочникам спокойно грабить деревни?

— Мы просили их о защите, но легат сказал, что из Арзанны пришел приказ самого Короля Геордина, запрещающий войскам атаковать к'Зирдов, чтобы не нарушить союзные обязательства…

— Довольно! — Вэйдин прервал крестьянина. — Известия о преступлениях Канцлера Геордина воспламеняют внутри меня злобу! Сейчас не время предаваться ей. Злобу лучше припасти для его пособников! — Он обернулся к своим воинам: — Что в обозе?

— Продукты, ткани, кузнечных дел слитки, алхимические травы, — ответил десятник, — семьдесят три золотых с мелочью. От солдат оружие и доспехи, есть небитые.

— Скажи Горенту, пусть осмотрит снаряжение и отберет то, что представляет для нас интерес. — Вэйдин обратился к одному из своих десятников: — Из продуктов две трети погрузишь на повозку и вместе с тем, что укажет Горент, отвезешь в лагерь. Пятьдесят золотых отдашь Лорду Лонрэну. Для сопровождения возьми своих воинов и еще шестой десяток. Остальным готовить лошадей и разворачивать повозки! Идем в деревни Королевы Ариллы! Если Канцлер Геордин не желает заботиться о гражданах Редонии, это сделаем мы!

— Будет исполнено, милорд! — Десятники отсалютовали и направились исполнять полученные приказы.

Вэйдин был вне себя от гнева. К'Зирды бесчинствуют в приграничных провинциях, а войска Редонии сидят в фортах, словно крысы в норах, и не смеют защитить безоружных крестьян! Опасаются дать песочникам повод для разрыва союза! Как низко пал Канцлер Геордин! Король Эдрионг Справедливый никогда бы не допустил такого поругания земель и граждан Редонии! Виконт осторожно взял в руки висящий на шее небольшой медальон. Время словно не властно над маленькой изящной вещицей. Прошло почти три десятка лет с тех пор, как Вэйдин снял его с тела Эдрионга в пылающем королевском шатре, а медальон выглядит так, будто его вчера изготовили. Даже пыль на него не садится. Лонрэн говорит, что два таких медальона для Эдрионга и Ариллы изготовил сам Великий Кэлорн, Белый Маг. С той самой ночи Вэйдин не расставался с медальоном, свято храня память о своем Короле.