– Егор, ты куда? Постой! Вернись! Моё сердце разрывается от любви! Ты вернёшься!

Дойдя до двери, Егор, на ходу, не оборачиваясь, протянул руку назад и, показав безымянный палец, открыл дверь и вышел на улицу.

* * *

Фёдор Львович подошёл к столу, с замиранием сердца взял в руки исписанные листы и глянул на строчки. Его лицо исказилось жестокой гримасой, мутно-голубые зрачки окрасились в блестящую серую сталь.

– Ах ты, паршивец! Кто же тебя научил этому? Ну, подожди, я открою тебе твою тайну.

* * *

Егор вошёл в цех в хорошем настроении. В углу за столиком, окружённым колоннами печатной продукции сидел Дёма.

– Здравствуй, Дёма, – поприветствовал он сменщика, – А где Коля?

– Да тут такое дело, – грустно сказал Дёма, – Колю текстами придавило, я полсмены один доработал.

– В смысле, как придавило? Какими текстами? – удивился Егор.

– Отпечатали листовки с программой кандидатов, ну, как всё обустроить и зажить хорошо… А тираж огромный, два столба получилось, чуть не до потолка. Поставили на поддон, а на нём забыли разметчик. Ну, Коля начал его вытаскивать…, и вся эта гора на него рухнула, завалило полностью. Сейчас в больнице. Врачи говорят, что средней тяжести, но ничего серьёзного, выздоровит.

– Да-а-а, угораздило же. Надо сходить в больницу, навестить, – сказал Егор.

– Да, сходим. Голосовать он теперь, наверное, не пойдёт, – предположил Дёма.

Егор вышел на производственную площадку, остановился у работающего офсета. Слаженный ритм лязгающих механизмов и деталей, бумажная река, светлая на входе и разноцветная на выходе, завораживали.

Маршрутное такси, описав круг, остановилось. Егор вышел из машины и направился к своему дому. Когда уже взялся за ручку подъезда, что-то заставило его остановиться. Некоторое время постоял в задумчивости, словно прислушиваясь к себе. Затем развернулся и пошёл по тропинке возле засыпанного гравием недоделанного тротуара, по которой ещё недавно шёл к маршрутке старик-писатель Фёдор Львович.

Пройдя вглубь дворов, Егор вышел на пустынную аллею с деревьями, лавочками и памятником Горькому в конце аллеи.

Егор даже не мог осознать цели этой своей прогулки. Наверное, хождение без цели и называется прогулкой. Вдруг он увидел, как в дальнем конце сквера, где стоял памятник корифею соцреализма, по боковой дорожке к центральной аллее шли два человека: Фёдор Львович и странный студент из маршрутки.

Фёдор Львович был одет в вельветовую куртку, белую рубаху. Студент – в той же ветровке с капюшоном, рюкзачком, в джинсах и кроссовках. Под курточкой виднелся синий шарф.

Фёдор Львович что-то неспешно говорил молодому человеку, плавно водя и жестикулируя левой рукой. Студент внимательно слушал и как-то механически, через равные промежутки времени, согласно кивал головой. Как будто регламент этих кивков был заранее обговорён между беседующими.

Егор спешно спрятался за ближайшим деревом, осторожно выглянул и продолжил наблюдение.

Парочка свернула на аллею и подошла к ближайшей скамейке. Продолжая говорить, Фёдор Львович опустился на лавочку. Студент же не последовал за ним, как следовало бы ожидать, а остановился вблизи и продолжал внимать старшему товарищу, периодически кивая головой, словно механическая игрушка. Наконец, старик, договорив, сделал студенту жест, похожий, как понял Егор, на приглашение.

Парень отошёл на некоторое расстояние и начал ходить по асфальтовой дорожке мимо сидящего старика взад-вперёд походкой модели, словно демонстрируя себя на подиуме, картинно поворачивая голову.

Наконец, он остановился и начал проделывать какие-то наглядные номера, изображая, как было видно, различные страсти.

Вот он пафосно потряс кулаками в сторону кого-то с искажённым от гнева лицом. Потом, закрыв ладонями лоб, начал в отчаянии раскачивать туловищем, и это было само горе. Воздев руки к небесам и беззвучно что-то крича со счастливым лицом, подпрыгивал от радости. Далее, облокотясь на левую ладонь правой рукой, приложил указательный палец ко лбу и застыл в позе мыслителя с глубокомысленным видом. Стало даже видно, как вокруг его многодумной головы роятся мысли.

Закончив с мыслительным процессом, студент нежно обнял кого-то и начал страстно целовать воздух. Последняя сцена – молодой человек упал на колени, и сделав кому-то поясной поклон, простёр руки к небесам, начал беззвучно молить кого-то о чём-то, указывая на себя и поводя руками по окружности, словно призывая весь мир в свидетели.

На протяжении всего действа Фёдор Львович периодически одобрительно кивал головой. Просмотр закончился. Старик, приложив ладонь козырьком ко лбу, вдруг неожиданно посмотрел в сторону Егора. Тот поспешно спрятался за деревом. Наконец, студент со стариком двинулись к выходу с аллеи. Егор покинул свой наблюдательный пункт и перебежками последовал за ними.

Пара вышла на улицу и двинулась к уже знакомому Егору кафе с большими окнами, в которые с улицы были хорошо видны столики, посетители. Возле кафе гуру с учеником разделились: студент зашёл внутрь заведения и занял место за свободным столиком. Фёдор Львович, зайдя за угол соседнего здания, стал наблюдать за окнами и дверями в кафе. Егор, в свою очередь, обозревал всё это целиком. Он даже испытывал некоторое удовольствие от того, наблюдателем за этим писателем был именно он.

Через некоторое время ко входу кафе подошла девушка, в которой Егор с удивлением узнал Жанну. Одета она была как всегда по моде, слегка смахивая на манекен. Девушка вошла в кафе, села за столик к студенту, и они начали о чём-то оживленно переговариваться. Затем студент замолчал, а говорила одна Жанна, с убеждённостью и недовольством. Закончила она свою речь энергичным жестом отрицания. Встала из-за столика, решительно направилась к двери, вышла и быстро пошла по улице, затерявшись, наконец, среди прохожих.

Фёдор Львович довольно улыбнулся, кивнул головой и пошёл, свернув затем в ближайший двор. Егор последовал за ним.

* * *

Фёдор Львович подошёл к двери подъезда, достал чип, открыл дверь и зашёл.

Егор встал у входа во двор, наполовину спрятавшись за угол дома, и задумчиво посмотрел на дверь подъезда, в который зашёл старик. «Что всё это значит, – подумал он, – Бред какой-то… Ладно, подождём ещё немного».

Его ожидания оправдались. Через некоторое время, дверь открылась, появился старик с набитым пакетом для мусора, из которого были видны белые листы бумаги. Фёдор Львович направился к мусорному контейнеру, стоящему в отдалении от подъезда, недалеко от Егора, и бросил в него пакет. При этом несколько листов бумаги упали на землю. Возвращаясь обратно, он прошёл мимо спрятавшегося Егора.

У подъезда, на скамейке сидели женщины, разговаривали.

Егор, оглядываясь по сторонам, подошёл к баку и поднял лист бумаги с какими-то рукописными строчками и прочитал: «…Егор, собираясь отхлебнуть кофе, взял чашку, чтобы поднести к губам, но, внезапно, на полпути до рта, рука вдруг застыла в воздухе, как и всё его тело. Неподвижная, словно на фотографии, поза… Юля равнодушно посмотрела на застывшего мужа и вышла в другую комнату…».