– Ну, да… Есть такая проблема. У нас много трудных детей. Ваша дочь, к сожалению, тянется именно к таким. Курение мы не поощряем и очень строго за него наказываем.

– У меня создаётся впечатление, что у вас трудных детей гораздо больше, чем «лёгких». Дырку-то в заборе нужно заделать. Вы про неё знаете?

– Знаем. Мы с ней боремся.

– С дыркой?

– Постоянно её латаем, заделываем, но дети сейчас пошли хитрые, снова выламывают. Прямо не знаем, что с этим делать.

– Вы сейчас думаете, что говорите? – Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание. – Может, стоит заварить эту проклятую дырку навечно? А то получается, все об этом знают, но никто ничего не предпринимает, а если и предпринимает, то чтобы глаза замазать.

– Мы устраним эту проблему, – пообещал психолог. – И продолжим активную борьбу с заядлыми курильщиками.

– И всё же я не понимаю, что происходит с моей дочерью. Она так сильно изменилась…

– Не нервничайте. У нас целый штат психологов-консультантов. Мы держим ситуацию на контроле. Уверяю вас, это такой сложный переходный возраст.

– И что мне делать?

– Ждать, пока он закончится. Доверьтесь нам. Ваша дочь в надёжных руках. Тут работают профессионалы.

В выходные я вытаскивала дочь в кино, а после просмотра фильма шла с ней в кафе, чтобы узнать, как у неё дела.

– Ты какая-то странная в последнее время… – не могла я не поделиться своими переживаниями.

– Нормальная.

– А почему плохо учишься?

– Не хочу.

– Что значит – не хочу? Я тоже многого не хочу…

– Надоело мне это всё. Эти рожи преподавателей, нравоучения…

– Ну что ты такое говоришь?.. Раньше тебе нравилось учиться. Вроде бы и школа хорошая. Мы же так о ней мечтали.

– Какая она хорошая? Все курят, пьют, везде пустые банки от пива валяются.

– И ты пьёшь?

– Пью.

– Зачем?

– Прикольно.

– Что значит – прикольно? А где вы достаете пиво?

– Я тебе сейчас скажу, а ты опять настучишь школьному психологу. Все будут считать меня предательницей. Мол, на фига я с тобой откровенничаю?

– А как все узнали, что про дырку подняла кипеж я?

– Психолог объявил на собрании, что Верина мама дырку в заборе так не оставит.

– Ваш психолог что, придурок?! Он же умышленно против тебя других детей настраивает.

– Конечно, придурок. А ты что, только узнала?

– Значит, дырку не заделали…

– Заделали, но мы другую выломали. Да и дело не только в дырке.

– А в чём ещё? – Я наткнулась на пристальный взгляд дочери, взяла её за руку. – Ну скажи, пожалуйста.

– Ты опять настучишь.

– Обещаю, не настучу. Тем более, я не знала, что ваш психолог записной болван.

– Мы пиво покупаем перед тем, как сесть в школьный автобус, на остановке. Там палатка есть.

– И водитель школьного автобуса это видит?

– Да ему пофиг.

– Но у вас же есть сопровождающий.

– Ему тоже пофиг. Он в свои списки уткнётся, его ничего не интересует, кроме школьных поборов: все ли родители передали деньги за дополнительные услуги, все ли заплатили за школьный автобус. Они с вас, лохов, даже деньги за школьный автобус берут.

– Да, действительно, столько дополнительных услуг, которые не входят в основную стоимость обучения… – задумалась я. – Хорошо, но киоскёр-то вам как алкоголь продаёт? Он же видит, что вы школьники и рядом школьный автобус?

– Да ему пофиг, – в третий раз спокойно повторила дочь. – В будке нормальная тётка сидит. Она никогда ни о чем не спрашивает и даже сигареты продаёт. Любой каприз за наши деньги.

– Как же так, у неё у самой дети, наверное, есть.

– Даже если и есть, ей на чужих плевать.

– Тебя послушаешь, так всем вообще на всех плевать.

– А так и есть. Мам, ты такая взрослая, а веришь в честность и порядочность.

– Я и тебя такой воспитывала. Не понимаю, что с тобой происходит?

– Не парься.

– Ты говоришь, половина школы пьют и курят, но ведь другая половина нормальная? Ты можешь общаться с нормальными детьми?

– Нет, конечно. Не хочу быть белой вороной. Мне нравится быть такой, как все.

Увидев, что я изменилась в лице, дочка тут же меня обняла и чмокнула в щёку.

– Мам, да не парься ты. Всё хорошо. Я тебя очень люблю.

– Я тоже тебя очень люблю, но твои рассуждения меня пугают.

– Да ладно, я пошутила.

Недолго думая, я помчалась в школу, ворвалась к психологу и заявила:

– Я убедительно прошу вас не передавать детям, о чём мы с вами тут разговариваем, и не подставлять мою дочь. У меня с Верой очень тесная духовная связь. Она всегда мне всё рассказывает и всем делится. Я не хочу потерять эту ниточку, но не могу молчать о том, что происходит в вашей школе.

– Я обещаю вам, никто ничего не узнает. Дырку в заборе мы заделали, – попытался убедить меня испуганный психолог.

– Пока школьный автобус на стоянке, дети покупают в соседнем ларьке алкоголь и сигареты. Вам это известно?

– Спасибо за информацию. Сложно контролировать этот процесс. К сожалению, есть такие нерадивые продавцы. Сопровождающий преподаватель попробует поговорить с киоскёром…

– Не думаю, что это решит проблему. Если проклятый алкоголь не продаст детям киоскёр, они купят в другом месте. Деньги на личные нужды наши дети сдают сопровождающему в конвертах, но в выходные родители дают наличные, и они спокойно могут купить алкоголь заранее. Проконтролировать наличие личных денег очень сложно. В выходные дочь идёт с подружкой в пиццерию, я даю деньги. Как не дать? Вместо пиццерии она покупает банку джина с тоником и прячет в школьную сумку. Вера не хочет, чтобы я провожала её до школьного автобуса, мотивируя тем, что уже взрослая. Боится, что я проверю её сумку дома, и покупает алкоголь по дороге к автобусу. Остаётся один выход – проверять сумки при входе в автобус.

– Так и сделаем, – согласился психолог.

Через пару дней он мне позвонил и сказал обрадованно:

– Спасибо большое за подсказку. Мы сегодня провели рейд перед тем, как дети зашли в автобус, и у нескольких девочек нашли алкоголь в сумках. В их числе была и ваша дочь.

– Надеюсь, вы не рассказали, откуда у вас информация?

– Нет, что вы…

Но когда дочь пришла домой, она закричала прямо с порога:

– На чёрта ты рассказала психологу, что у девчонок в сумках алкоголь?