Гиз не сразу понял, что произошло.

– Я хочу поговорить с тобой, охотник, – прозвучал усталый голос за его спиной, и Гиз резко повернулся.

В дверях, держа горящую лампу в опущенной руке, стояла Дила, больше похожая на мертвяка, нежели на живого человека.

– Мой муж не умел прощать ошибки. Кроме того, он был жесток. Но об этом никто не догадывался, все считали его примерным семьянином и хорошим работником. Его никогда не видели пьяным. Он постоянно что-то делал по хозяйству. Соседки часто говорили, что завидуют мне. А я завидовала им, но сказать об этом не могла никому.

– Он тебя бил? – спросил Гиз.

– Да… Но к этому я привыкла. Не это было самым страшным. Намного хуже было то, что он всячески меня изводил, издевался надо мной. Когда я мыла полы, он специально расхаживал по дому в грязных сапогах. Если я занималась стиркой, он выхватывал из моих рук белье, расшвыривал его, кричал, что я слишком расточительна, что мыло стоит дорого, и хорошая хозяйка могла бы обойтись вовсе без мыла. Ему не нравилось, как я готовлю. Ему ничего не нравилось. Он почти не выпускал меня из дома, а иногда на несколько дней запирал в подвале. Он постоянно ругался, хотя на людях держался тихо и скромно. А когда наши дети подросли, он стал настраивать их против меня.

– Почему он это делал?

– Я не знаю… – пожала плечами Дила. – Кажется, издеваясь надо мной, он просто получал удовольствие.

– И сколько это продолжалось?

– Всю мою жизнь, – сказала Дила. – Всю жизнь, с того самого дня, как он взял меня в жены.

– Ты не думала о том, чтобы уйти от него?

– Уйти? Куда?.. – Дила покачала головой. – А если бы даже и было куда… Я слишком его боялась… Но я думала… Думала о том, как хорошо бы стало, если бы он исчез из нашей жизни. Я мечтала о том, что однажды он сгинет, и жизнь в этом доме станет спокойной.

– Ты думала о том, чтобы его убить?

– Нет… Нет!.. Я просто надеялась его пережить.

– Так и вышло, – сказал Гиз.

– Да, – согласилась Дила. – Но облегчения это мне не принесло.

– Так что же случилось?

Дила вздохнула, неуверенно заглянула охотнику в глаза – казалось, женщина никак не может решиться все рассказать. Но все же собралась с духом и проговорила быстро, словно боялась, что у нее не хватит решимости закончить фразу:

– Он пошел в лес на вырубку приглядеть нам дров и там его придавило старым деревом… – Она замолчала, опустила голову, глядя на упрятанный под стекло огонек, слушая доносящиеся с улицы звуки.

– Ты нашла его? – спросил Гиз.

– Нет. Он сам приполз к дому. Через два дня, ночью. У него была сломана спина. Он превратился в беспомощного калеку.

– Он был жив?

– Да.

– Ты уверена?

– Да. Он был жив, и разговаривал со мной. Но он не просил помощи, не умолял меня простить его, он лишь угрожал и требовал. От него несло вонью, он был перепачкан кровью и грязью. Он казался мне зверем, и я ненавидела его.

– Ты его убила, – сказал Гиз.

– Нет! – вскинула голову женщина. – На это у меня не хватило бы духу. Он умер сам, и я даже не знаю точно, когда… Той ночью я обманула его. Я сказала, что не могу пустить его в наш дом. Сказала, что дети уже спят, и он может их напугать. Сказала, что ему будет гораздо удобней отдохнуть в тихом месте. Я придумала еще целый десяток глупых причин, но он почему-то со мной согласился – наверное, боль и усталость сводили его с ума. И тогда я оттащила его к заброшенному дому, что стоит через дорогу, и бросила там, пообещав привести старую Исту. В тот момент я и сама верила, что приведу к нему ведьму. Но выйдя на улицу, вдруг осознала, почему я приволокла своего полумертвого мужа в этот мертвый дом. Я не хотела, чтобы он возвращался. Здоровый или больной – он не был нужен ни мне, ни моим детям…

– И ты бросила его, – сказал Гиз.

– Да. Я оставила его в этой жуткой старой избе, куда лишь изредка заходят нищие бродяги. Я пришла домой и легла спать. И все никак не могла заснуть. Все думала, что будет, если он очнется утром и опять приползет к моему крыльцу. Его могли увидеть соседи, или дети могли с ним встретиться. И тогда я была бы вынуждена снова принять его в нашу семью, и потом всю жизнь слушать его оскорбления, терпеть побои и убирать из-под него грязь… Перед самым рассветом я решилась. Я вернулась в дом бортника. Муж спал на груде старой одежды, а может он был без сознания. И я, стараясь не шуметь, стала вытаскивать все вещи, весь мусор из комнаты и сваливать кучами в узком коридоре, ведущем на улицу. Я надеялась, что мой мучитель – парализованный и ослабевший – не сумеет перебраться через завалы… А потом я сдвинула лавку и обнаружила ход в подполье. Он не был заперт – я легко подняла деревянную крышку, глянула вниз. И вспомнила, как сама много раз падала в такую же вот холодную тьму, как сидела там сутками и слушала звук шагов над головой, ожидая момента, когда мой муж решит, что я наказана в достаточной степени…

– Ты сбросила его вниз, – сказал Гиз. Охотнику незачем было знать все подробности. Он хотел выяснить лишь то, что могло оказаться важным.

Он должен был узнать, кто поднял мертвяка.

– Да, – женщина кивнула. – Я сгребла тряпье, на котором он спал, и потянула к квадратной дыре в полу…

– Это ты вымела комнату? – перебил Гиз.

– Да.

– Зачем?

– Там была кровь. И следы… Я не хотела, чтобы это кто-то увидел. Я ведь знаю, что мои дети часто там играют.

– И потом ты заколотила лаз в подпол?

– Да. Уже был день, когда я это сделала. Муж проснулся от стука; он кричал там, внизу, ругался, угрожал, но его слабый голос звучал жалко… Он не сумел меня запугать…

– А потом ты запретила детям играть в этом доме.

– В очередной раз. И я не уверена, что они меня послушались.

– Ты еще ходила туда?

– Нет. Больше ни разу.

– Даже тогда, когда появился мертвяк?

– Да.

– И даже после того, как узнала в нем своего мужа?

– Говорю же, больше в тот дом я не ходила.

– А о муже… ты часто о нем думала? Вспоминала?..

– Я сразу же постаралась его забыть.

– Может быть, ты видела его во сне?

– Я уже давно не видела нормальных снов.

– Ты не спишь?

– Не могу.

– Ты боишься?

– И боюсь тоже…

Они замолчали ненадолго, перевели дыхание. Гиз наклонился, взял кружку, отхлебнул ледяной воды. Дила смотрела на него.

Вокруг дома, гремя бубенчиками, бродил мертвяк – стонал, хрипел, лепетал что-то. Пробовал на прочность забитые досками окна. Стучал в стены. Рыл землю. Пытался высадить дверь.