Над головами пикетчицы держали плакаты с буквами «МПС», которые означали название их политической группы — «Матери против смерти». Просто удивительно, какие старания прилагают люди, какие нелегкие лингвистические тропы проходят, чтобы подобрать своей организации звучное название. Матери были не против смерти, а против насилия и убийства. Но «МПНУ», по их мнению, звучало некрасиво, поэтому группа превратилась в «Матерей против смерти», сокращенно «МПС». Некоторых из них Брюс знал в лицо. Эти женщины, чьих сыновей и дочерей Брюс якобы лишил жизни, неотступно следовали за ним уже много месяцев.

«Голливуд превозносит убийц, — гласил один из лозунгов. — Верните нам традиционные формы семейного досуга».

«Вроде инцеста», — продолжил мысль Брюс, но, к счастью, не вслух, а про себя. Даже лихие отщепенцы в остроносых ботинках должны знать меру.

— Мистер Деламитри, — прокричала одна из матерей, — моего сына убили! Ни в чем не повинного мальчика застрелили на улице. В вашем последнем фильме убивают семнадцать человек.

«Да, а еще в нем было много секса, но ты, готов поспорить, давно забыла, что это такое», — про себя подумал Брюс.

— Где твоя старушка? — выкрикнул из толпы какой-то бестактный дурак.

Забавно, как некоторые искренне считают, что хамить богатым и знаменитым — это в порядке вещей. Как будто деньги могут облегчить разрыв с женой.

Брюс не делал шоу из своей женитьбы и не собирался превращать развод в публичное событие. Однако приходилось мириться с тем, что его семейные неурядицы стали достоянием публики.

«А где твои хорошие манеры, болван несчастный?» — хотел ответить Брюс, но вместо этого молча улыбнулся, как бы говоря: «Да сами все знаете». Болван остался доволен таким ответом и поднял вверх большой палец, а толпа поддержала его новым всплеском разрозненных приветствий.

Зеркало Брюса было двусторонним. Иногда он ловил в нем свое отражение. Ему хотелось, чтобы толпа любила и ценила его. Он улыбался зевакам, махал им рукой и видел в их лицах собственную слабость и неискренность.

Стал накрапывать дождь. Надвигалась летняя гроза. Брюс поторопился ко входу в кинотеатр. На нем был смокинг, в котором Хамфри Богарт снимался в «Касабланке». Брюс его одолжил и не хотел, чтобы смокинг намок.

К северу от Лос-Анджелеса уже разразилась гроза. В свете фар асфальт блестел, как лакированная кожа.

Из салона «шевроле» 1957 года дорогу видно было плохо, потому что старые дворники едва справлялись с потоками дождя.

— Иногда приходится выбирать: шик или удобство, — сказал мужчина, объясняя, почему решил угнать именно эту машину. — Даже разбитая, эта тачка лучше любой заграничной жестянки отсюда до самого Лос-Анджелеса.

— Хотя бы радио работает, — сказала девушка и поймала станцию, передающую тяжелый рок.

Самой ей нравилась музыка потише и поспокойней, но она знала, как угодить своему приятелю. Кроме того, сейчас ее больше интересовали новости. Ей нравилась известность.

«Отчаянные головорезы… Бонни и Клайд наших дней… мексиканская горничная найдена мертвой в номере мотеля с чистыми полотенцами и мылом в руках…»

Девушка вспомнила, как странно было смотреть кино в то время, как перед телевизором лежала мертвая горничная.

«…в том же мотеле убит четырнадцатью выстрелами официант…»

Не надо было говорить, что он ее клеил. Знала же, чем это кончится.

Диктор перешел к новостям шоубизнеса: «…прямой репортаж с церемонии вручения „Оскара“… Я вижу Брюса Деламитри. Он приветствует собравшихся».

— А вот и он, — пробормотал мужчина, вглядываясь в стену дождя. — Спокойно, Брюс, тебе его дадут. Дадут, никуда не денутся. Вот увидишь.

— Брюс Деламитри! Вот он, наш герой! — почти закричала неправдоподобно хорошенькая блондинка, ныне актриса, а в прошлом модель, постаравшаяся произвести наибольшее впечатление за выделенные ей несколько секунд в эфире.

В целом, люди, представляющие со сцены лауреатов, делятся на две группы: звезд первой и второй величины. Приглашенные звезды первой величины обычно и сами номинируются на «Оскар» и заодно вручают награду кому-нибудь еще, тем самым несколько оживляя церемонию. Они, конечно, рады были бы отказаться: эффект от их появления на сцене в качестве лауреата портится оттого, что зрители уже их поприветствовали во время вручения статуэтки за какой-нибудь «лучший зарубежный саундтрек». Но они соглашаются, потому что не могут отделаться от чувства, что отказ может как-то повлиять на их собственную судьбу. Звезды первой величины, не номинирующиеся на «Оскар», обычно отказываются участвовать во вручении наград. Они, конечно, заявятся на церемонию и будут сидеть в одном из первых рядов с выражением спартанского спокойствия на лице, но в роли крестных отцов и матерей своих же соперников выступать не будут ни за что. Поэтому организаторы и вынуждены обращаться к звездам второй величины — восходящим или гаснущим. Первые еще недостаточно знамениты для того, чтобы произвести фурор на церемонии, а у вторых осталась только одна возможность произвести фурор — умереть. Они-то и заполняют промежутки между звездами первой величины.

Брюсу досталась восходящая звезда.

Конечно, это было не в порядке вещей. Номинация «лучший режиссер» — одна из самых престижных на церемонии, и при обычных обстоятельствах Брюс получил бы свою награду из рук какой-нибудь суперзвезды. Но обитатели Голливуда очень благоразумны: никто не любит политических скандалов, а «Матери против смерти», размахивающие своими лозунгами, означали скандал. Присутствие Брюса в списке номинантов отпугнуло всех крупных знаменитостей, к которым изначально обратились с просьбой представлять «лучшего режиссера».

— Брюс Деламитри! Вот он, наш герой!

Брюс соскочил со своего места, как довольный щенок, услышавший зов хозяина. Конечно, он планировал удивленно приподнять брови и медленно, почти неохотно проследовать на сцену. Вместо этого он выпрыгнул из кресла, словно у него в спине сработала пружина. Постепенно приходя в себя, но все еще по-идиотски улыбаясь, он зашагал к сцене. Его место в зале тут же занял «дублер» в смокинге. В конце концов, церемония вручения «Оскара» — это телешоу, и в зале не должно быть пустых мест, портящих идеальную картинку.

Восходящая звезда одарила Брюса ослепительной улыбкой. К своему абсурдно идеальному телу она прижимала желанную золотую статуэтку. Если бы у Брюса так не пересохло во рту, то у него наверное, потекли бы слюни. Это же просто фантастика! В течение всей мучительно долгой церемонии Брюс обдумывал свою речь. Он собирался выступить против цензуры, осудить истерическое отношение общественности к проблемам, нуждающимся в разумном разрешении, и подчеркнуть всю важность свободы слова и художественного самовыражения в демократическом обществе. Короче, Брюс собирался вести себя как настоящий герой.

На глазах у миллиарда человек.