за оврагом, у самого подножия холма, а ручные арбалеты не были рассчитаны на такие большие расстояния.

На бегу Дзирт без особого удивления заметил, что его тело засветилось сиреневым пламенем. Оно не обжигало, зато делало его отчетливо видимым для врагов.

Почувствовав жалящую боль в левом плече, Дзирт быстро выдернул крошечный дротик.

Ранка была неглубокой, от серьезного ранения дроу предохранила прекрасно сделанная дворфами мифриловая кольчуга. Он не стал останавливаться и продолжал бежать, надеясь, что отрава не успела глубоко проникнуть в кровь.

Уступ вел направо, и Дзирту пришлось повернуться спиной к врагам. Теперь его было еще легче ранить, но почти сразу он понял, что резкий поворот сослужил ему хорошую службу, поскольку расстояние между ним и преследователями увеличилось. Стрелы сыпались рядом, но вскоре уступ сделал еще один поворот, в обратную сторону, огибая подножие другого холма.

Справа, футах в десяти внизу, открылись тихие воды Донигартена. Дзирт подумал было сунуть сабли в ножны и прыгнуть в воду прямо здесь, но вовремя заметил, что из воды торчит множество острых камней.

С правой стороны уступ был ничем не защищен и круто обрывался вниз, и там торчало несколько больших сталагмитов. Слева был склон холма, заслонявший дроу от оставшихся далеко лучников. Но зато новые враги были близко. За небольшим изгибом уступа скрывалась ложбина, там-то и затаился противник.

Размахивая мечом и длинным кинжалом, на дорогу прямо перед Дзиртом выскочил солдат.

Одной саблей До'Урден тут же отбросил в сторону вражеский меч и сделал выпад Сверкающим Клинком, предчувствуя, что другим мечом противник перехватит удар. Когда лезвия столкнулись, Дзирт широким движением отвел кинжал далеко в сторону, высоко поднял колено и ударил дроу в живот.

Потом быстро свел руки вместе, ударив врага рукоятями сабель по лицу. Он тут же отдернул клинки, опасаясь, что его ткнут мечом или кинжалом, но дроу было не до ответного хода. Он упал наземь без сознания, Дзирт перескочил через него и побежал дальше.

Пробудившийся звериный инстинкт подсказывал ему, что впереди еще не один враг. Дзирт вновь становился охотником, воплощением дикой страстной ярости.

Из-за сталагмита выскочил темный эльф; Дзирт упал на колено и хотел нанести удар с поворотом, решив применить тот же прием, что он использовал против дроу у двери грибного дома.

Однако на этот раз враг оказался расторопнее и успел опустить меч и блокировать выпад.

Но охотник внутри Дзирта предвидел, что противник так и поступит. Поэтому, повернувшись на одной ноге, высоко подняв вторую и ударив оторопевшего противника под челюсть, Дзирт скинул того с края уступа. Несколькими футами ниже дроу, правда, удалось зацепиться руками. Голова его гудела от удара, к тому же он был совершенно уверен, что этот берсерк с яростно горящими лиловыми глазами сию же минуту прикончит его.

Но охотник уже умчался дальше, вперед, к свободе.

На тропинке прямо перед Дзиртом возник еще один дроу, этот вытянул вперед руку, как будто целился из ручного арбалета.

Но дикий зверь оказался быстрее стрелы, его вели инстинкты, и Сверкающий Клинок перехватил стрелу.

В следующую секунду Дзирт подскочил к дроу, но тому на помощь из-за ближайшего сталагмита выскочил еще один. Они вдвоем выступили против Дзирта, стремительно работая клинками, уверенные, что численное преимущество позволит им победить. Но они не понимали, что перед ними высшее воплощение воина. Зато это прекрасно понимал Артемис Энтрери, следивший красными глазами за ходом боя из лощины неподалеку.

Часть четвертая В ПАУТИНЕ

Одна из религиозных сект верит в то, что главных человеческих грехов — семь, и первый из них — гордыня. Размышляя об этом, я всегда представлял себе надменных королей, объявлявших себя богами или, по крайней мере, внушавших своим подданным, что разговаривают с божествами, давая понять таким образом, что их власть ниспослана свыше.

Но это только одно из проявлений этого смертного греха. Вовсе не обязательно быть королем, чтобы пасть жертвой гордыни. Монтолио Де Бруши, мой наставник, когда-то предостерегал меня, но его уроки касались личной гордости.

— Кажется, что путь странника одинок, но друзья всегда рядом, — говаривал этот мудрый человек. — Странник знает мир вокруг и знает, где можно найти друзей.

На взгляд Монтолио, гордость равносильна слепоте, она затуманивает интуицию и разум, она убивает доверие. Возгордившийся человек всегда одинок, он никогда не найдет друзей.

Когда паутина Мензоберранзана окутала меня, я понял свою ошибку, увидел свое высокомерие. Неужели я стал так высоко ставить себя и свои способности, что забыл о товарищах, благодаря которым, собственно, и смог дожить до этого дня? Я был в ярости из-за смерти Вулъфгара, я боялся за Кэтти-бри, Бренора и Реджиса, но мне даже и в голову не приходила мысль, что мои друзья и сами могут позаботиться о себе. Я решил, что во всех наших бедах виноват только я один и что я сам обязан все исправить, несмотря на то, что одному человеку сделать это не под силу. Я решил отправиться в Мензоберранзан, докопаться до правды и предотвратить опасность, даже если мне для этого придется расстаться с жизнью.

Ну и глупец же я был!

Гордость нашептывала мне, что в смерти Вульфгара повинен я; она настаивала, что именно я должен исправить зло. Только высокомерие помешало мне поговорить начистоту с моим другом, королем дворфов, а ведь он вполне может собрать силы, способные отразить любое нападение дроу.

На уступе Скотного острова я вдруг понял, что должен буду дорого заплатить за свою гордыню; а позже узнал, что и моим близким тоже придется за нее расплачиваться.

Внезапно осознав, что причина утрат и боли — твое собственное высокомерие, падаешь духом. Гордость призывает тебя воспарить на вершину личной славы, но ветер там сильнее и стоять труднее. А потом следует падение.

Дзирт До'Урден

Глава 18

ГЕРОИЧЕСКОЕ ПОРАЖЕНИЕ

У пристани на острове она заметила темного эльфа, делавшего ей знаки повернуть назад. Похоже, он был один.

Кэтти-бри вскинула Тулмарил и спустила тетиву. Стрела, как молния, прорезала тьму, попала дроу в грудь и отбросила его на десяток футов назад. Минутой позже Кэтти-бри и Гвенвивар ступили на берег. Девушка погладила медальон и хотела приказать Гвенвивар обойти остров кругом, но пантера и сама уже почувствовала близость хозяина и помчалась в глубь острова. Девушка изо всех сил старалась не отставать, но как только кошка, вырывая когтистыми лапами комья влажного дерна, завернула за ближайший