— Шанкс? — удивленно спросил мужчина. — Что-то не так с деньгами?

— Нет, нет… — ответил Шанкс. — С деньгами все в порядке, просто условия сделки поменялись. Прости. Но я не могу продать тебе Безымянный фрукт.

— Что ты говоришь? — не понимал мужчина. — Разве сделка уже не состоялась?

— Так и есть, — кивнул красноволосый. — Но появились некие обстоятельства, после которых я прошу тебя вернуть мне этот дьявольский фрукт. Я верну тебе все деньги, что ты заплатил, также, если хочешь, дам другой фрукт, но этот я прошу вернуть.

Желтоглазый посмотрел на меня.

— Это она является причиной этих обстоятельств?

— Можно и так сказать, — улыбнулся Шанкс. — Ну что? Меняемся?

— Я отказываюсь! — сказал мечник.

— Михоук, подумай еще раз, — настаивал на своем Шанкс, положив руку на рукоять сабли. Это был немой намек на то, что если надо, они сразятся за этот фрукт.

— Я не хочу с тобой драться, Шанкс, — ответил Михоук. — Но если этот фрукт нужен той девочке, то пусть она за него и дерется.

— Ты это серьезно? — злился Шанкс. — Она же просто ребенок!

— Я согласна, — сказала я и подошла ближе к мечнику.

Михоук тут же взглянул на катану, что я держала в руках, и его глаза расширились от удивления.

— Ночная Звезда? Откуда у тебя этот клинок?

— Этот меч мой, — коротко ответила я, хотя в сознании всплывало что-то важное, чего я никак не могла вспомнить.

— Ты врешь! — крикнул мечник, обнажая свое оружие. — Я знаю эту катану. Ее хозяин являлся Величайшим Мечником в Мире. Тот, кого я никак не мог победить. Как ты достала этот меч?

— Сейчас это уже не важно, — спокойно отозвалась я. — Просто отдай мне дьявольский фрукт и разойдемся миром. Я не хочу убивать тебя.

Мои слова заставили Михоука засмеяться в голос.

— Ты? Убьешь меня? Дитя, я Дракуль Михоук, известный также как «Соколиный Глаз», и это я убью тебя, а также заберу меч, что тебе не принадлежит.

— Михоук, одумайся, — пытался отговорить его Шанкс.

— Спасибо, что пытались помочь, — сказала я, обращаясь к Шанксу. — Но теперь я в вашей помощи не нуждаюсь. Прошу, уходите.

Но Шанкс не двинулся с места. Что ж, пусть смотрит.

Секундой позже наша схватка с Соколиным Глазом началась. Я сразу почувствовала в нем сильного противника. Он ранил мне руки и ноги, не жалея сил, как и я его. Однако между нами было одно различие: в отличие от него я не боялась смерти. Мне было нечего терять. Либо я умру от потери крови, либо буду вечно умирать, просыпаясь каждое утро. Я должна победить, чего бы это ни стоило.

Дождь усиливался с каждой секундой, а от сильного ветра мое хрупкое тело стало немного пошатывать. Но я не обращала на это внимания. Ни холод, ни боль не беспокоили меня. У меня были лишь цель и преграда к моей цели.

Во время битвы Михоук что-то говорил, поражаясь моей технике, но из-за ветра я не слышала его слов.

Каким-то образом я смогла покрыть меч черной тенью, тем самым укрепив его. Так же поступил и Михоук, но даже это не спасло его от поражения. Ударив по его рукам, я выбила клинок из его рук, а сама нанесла решающий удар в область грудной клетки.

— Не может быть… — слышала я пораженный голос Шанкса.

— Ветер усиливается, — сказала я красноволосому капитану. — Возвращайтесь на свой корабль и отплывайте в море.

Как ни странно, он послушался меня, бросив напоследок:

— Рад был познакомиться.

Михоук был все еще жив и лежал на мокром песке без сознания. Я не задела его сердца, поэтому если сейчас перевязать его рану, он оправится.

Я заметила, что рядом с пляжем стояло небольшое одинокое бунгало. Схватив мешок с нужным мне дьявольским фруктом, я взяла мечника за руки и потащила его в сторону домика. Черт! А он тяжелее, чем кажется.

Хоть я и потратила на это больше времени, чем ожидалось, дело было сделано, и мы оказались в сухом и просторном месте. Этот небольшой домик, скорее всего, использовали как вариант летней дачи, но когда наступили холода, он стал пустовать. В лодке у Михоука я так же нашла аптечку, в которой было все необходимое для первой помощи.

В домике не нашлось ничего съедобного, однако имелась самодельная печка и сухие дрова. Уже что-то.

Через час, когда дрова были растоплены, а рана Михоука перевязана, мечник неожиданно очнулся. Он ничего не говорил, а только осмотрел помещение.

— Очнулся, наконец, — заметила я, сидя у огня.

— Это ты перевязала рану? — спросил Михоук.

— Да.

— Почему? Дитя, почему ты не дала умереть мне? — не понимал он.

— Я же уже говорила. Я не хочу убивать тебя, — устало сказала я. — Мне нужен был фрукт.

После этих слов я указала на небольшую сумку с дьявольским фруктом. Он по внешности напоминал прозрачный хрустальный шар. Мало бы кто догадался, что его можно съесть.

— Зачем тебе проклятый фрукт? — не понимал мечник. — Что же за желание у тебя должно быть, чтобы ребенок решился на подобное.

Сегодня уже второй человек спрашивает об этом.

— Все очень просто, — сказала я спокойным голосом. — Я хочу жить.

Вряд ли он понял меня, однако вопросов о фрукте больше не задавал.

Дождь потихоньку утих, и на его смену вышло солнце. Хороший знак. Это начало моей новой жизни. Я взяла свою катану, сумку с фруктом и направилась к выходу.

— Ты уходишь? — спросил мечник.

— Да, — ответила я, обернувшись.

— Постой, — он слегка приподнялся на локте. — Я должен извиниться. Я не сразу признал, что ты его ученица. Он известен тем, что никогда не брал учеников.

— Я не понимаю, о ком ты.

— Но как же? Я видел твои движения и атаки. Это точно мастерство Черного Тумана.

— Я не помню его, — сказала я, улыбаясь. — У меня болезнь. Я теряю все воспоминания. Поэтому, скорее всего, когда мы увидимся в следующий раз, я не узнаю тебя.

— Вот как, — понял Михоук. — Тогда позволь пойти с тобой. Куда бы ты ни пошла, я помогу.

— Нет, — сказала я и указала на меч и фрукт. — Я хочу начать новую жизнь. Жизнь без сражений и битв. Я хочу просто путешествовать, не волнуясь о прошлом.

— Понятно, — сказал Михоук, вернувшись в лежачее состояние. — И кем же ты хочешь быть, дитя?

— Художником, — с улыбкой ответила я и вышла из дома.

Этим же днем я съела фрукт и потеряла свою катану. Когда я проснулась, ее просто уже не было рядом, однако с момента, как фрукт стал моей частью, я больше ничего не забывала.

***