далеко не все они приняли японское гражданство. Можно и без этого, но тогда придется работать аж в двух странах, что в будущем может создать некоторую путаницу, так как отметки в паспорте будут разные, а жизнь свою Шмитты связывают все-таки с Японией. Зато основные лица этой семьи станут слугами очень скоро, буквально вот-вот.

Семья Шмитт разделена на три условные линии. Главная из них – линия Вольфганга. А старшая в этой линии, управляющая всеми Шмиттами, – семья Мартина с ним во главе. Это если просто. На самом деле, насколько я понял, это семейство довольно дружное и понятие главы семьи там немного расплывчатое. Мартин имеет право принимать значимые для всех решения без общего собрания, является представителем семьи, несет за всех ответственность. Последнее, кстати, означает, что если случится какая бяка, ему придется показательно совершить самоубийство, приняв на себя все косяки. Сделать то, чего в свое время не сделал последний глава рода Шмиттов. Так что, когда на горизонте замаячил герб, именно его наследники официально приняли на себя всю ответственность. У меня даже есть подозрения, что, пока идет операция в Малайзии, все остальные члены семьи будут откладывать вступление в род Аматэру. Как минимум некоторая часть семьи слугами становиться точно не будет. А затем последует либо массовое принятие в новый род, либо… сложно сказать. Не знаю, что они будут делать, если с Малайзией ничего не получится. Но, учитывая, как они обожглись в прошлый раз, когда потеряли статус аристо, новые слуги могут и всем скопом с жизнью покончить. Теоретически. Я такое слабо представляю, но мало ли…

Ритуал, последняя часть принятия в род новых слуг, проходил в отдельно стоящем корпусе онсэна Аматэру. Оформлен весь корпус был как небольшой синтоистский храм, вот в главном зале этого мини-храма мы и собрались. Атарашики сидела спиной к алтарю, находившемуся у противоположной к входной двери стены. Одетая в многослойное цветастое кимоно, с распущенными волосами, ниспадающими ей на спину, она была олицетворением древних традиций и величия аристократов. Я же находился у одной из боковых стен зала, одетый в одежду попроще. Не в плане цены. Штаны хакама, короткое кимоно, хаори, ну и непонятный мне белый помпон на пузе, он же – хаори-химо. Деловая одежда в традиционном стиле. Этакий аналог костюма-тройки на японский манер.

Первым в зал вошел Мартин с сыном. Одеты они были так же, как и я, что на европейцах смотрелось как-то не очень. Может, со временем привыкнут и костюм станет для них неотъемлемой частью жизни, но пока это вызывало улыбку, которую я задавил в зародыше. Что делать, они заучили, так что накладок с поклонами во время подхода к Атарашики, с поклонами рядом с ней, с поклонами, когда опустятся перед ней на колени… короче, накладок не должно быть. А уж выдать зазубренную клятву и вовсе не сложно. Клятва слуг не подразумевала, что им останется хоть что-то, то есть не только жизнь, но и честь, и душа, и все-все-все отныне принадлежало роду. С чисто юридической стороны бизнес Шмиттов оставался за ними, но вряд ли они смогут оправдаться, если род пострадает от их жадности. Хотя с точки зрения традиций они обязаны отдавать своим хозяевам лишь десятину, а со всем остальным могут делать, что хотят. Само собой, чем богаче слуги, тем солидней десятина, так что роду выгодно, чтобы они зарабатывали больше. Кстати, небольшой нюанс: у родов в клане тоже есть свой налог, который они отдают в казну клана, и его размер побольше, чем у слуг, – минимум пятнадцать процентов. Правда, и о том, чтобы кто-то платил больше двадцати, я не слышал. Во время войны процент увеличивается, но это уже другая история.

– Отныне вы часть рода Аматэру. Служите, и ваша служба воздастся вам сторицей! – завершила свой пафосный монолог Атарашики.

И вновь поклоны, отход назад, не поворачиваясь к ней спиной, снова поклоны… В итоге они все же вышли из зала, а на их место пришли Джернот, его братья Август и Вильгельм с женами, сестра Фрида с мужем Армандо. Все старшие представители ветви Магнуса из линии Вольфганга… Блин, эти Шмитты – реально обширное семейство. Но пока в этом цирке участвуют лишь три ветви линии Вольфганга. Ветви Карла, Магнуса и Яна. Ветвь Карла – Мартин, ветвь Магнуса – Джернот, младший из трех братьев, а ветвь Яна – Мориц, единственный Мастер в линии Вольфганга. А может, и во всей семье.

Когда они получат герб, это будет довольно сильный род. И если старуха не сможет договориться с кем-нибудь из кланов, то герб им даст вассал императора, что сделает вассалами уже род Шмиттов. Но даже в этом случае на втором месте после сюзерена у них будут Аматэру. Уж слишком во многом им поспособствовала Атарашики. Ну или поспособствует. Но лучше, конечно, чтобы они стали свободным родом, ибо в моем будущем клане им точно найдется место.

Кхм… Что-то я уж совсем далеко в будущее смотрю.

Ритуал продолжался четыре часа, за которые я просто задолбался сидеть на коленях, а уж каково старухе было… Хотя она привычная. Да нет, такие вещи никому даром не проходят. За эти четыре часа Атарашики пропустила через себя всю толпу Шмиттов, которых собралось немало. Вся линия Вольфганга, как ни крути. Разве что детей не было. Так они еще и заходили кучками, а не все разом. Но рано или поздно все заканчивается, закончился и поток немцев, после чего зал окунулся в тишину, которая была нарушена через двадцать одну секунду.

– Синдзи, – произнесла Атарашики.

Покряхтев напоказ, я поднялся на ноги. Если бы не был ведьмаком, то и не факт, что встал бы… От этой мысли я слегка ускорился. На бег не переходил, но и неспешным мой шаг не назовешь.

– Тебе помочь? – спросил я, подойдя к ней.

– А ты как думаешь? – проворчала она.

Сразу поднимать ее я не стал, сначала она освободила из-под себя ноги и молча, сжав губы, начала их растирать. Кое-как выпрямила, посидела так и лишь после этого протянула в мою сторону руку. А ведь если бы не бахир, она бы так быстро не оклемалась. Да и сейчас поднялась с заметным трудом. Постояв немного, она выпрямилась и убрала руку с моего плеча.

– Все. Я готова. Пойдем, у нас впереди еще праздник.

– Могла бы и подольше отдохнуть.

– Никто не должен видеть твою слабость, – ответила она, поймав мой взгляд.

– Мою никто и не увидит… – проворчал я тихо, на что она, впрочем, не отреагировала.

Первые ее шаги были несколько неуверенными, так что все то время, что мы шли до дверей зала, я контролировал каждое ее движение. Снаружи никого не было, лишь