и Анунде Якобе также участвовала в балтийской торговле. Она продолжала получать шелка из Киевской Руси, и археологические свидетельства из Сигтуны показывают, что она также торговала с Волином и регионами Центральной Европы, как это было и раньше[208]. Фризская гильдия Сигтуны также предполагает торговлю, которая велась с Рейнской областью и Германией. А существование других шведских гильдий, упоминаемых на рунических камнях, указывает на ускорение экономической жизни в начале XI века.

Швеция, однако, в этот период была не так важна в коммерческом отношении, как раньше, да и Сигтуна, в общем, как торговый центр не была равной Бирке. В эти годы центром коммерции Восточной Балтики стал Готланд, отвлекая грузы от материковой Швеции. Через этот остров, судя по монетным свидетельствам, в XI веке шла торговля, такая же процветающая, как в конце X века. О процветании говорят тысячи англосаксонских и германских монет, найденные в кладах Готланда. О них мы уже упоминали. На него же указывает присутствие более 1000 датских монет и большое количество византийских, польских, чешских и даже венгерских серебряных монет. Готланд был отделен от материковой Швеции. Об этом говорит тот очевидный факт, что в его 687 монетных кладах содержится только 115 шведских монет среди более чем 36 000 германских, 19 000 англосаксонских и 1050 датских. Даже византийских монет там больше – 400[209]. Готланд был торговым центром Балтики, но мало из того, что туда попадало, было предназначено для Швеции.

Еще более интересную информацию готландские монетные клады сообщают нам об арабских серебряных дирхемах на Балтике. Как уже отмечалось, там не было обнаружено серебряных монет Саманидов, чеканенных после 985 года[210]. Таким образом, торговли через Волгу на Готланд и в Швецию с мусульманского Востока в начале рассматриваемого периода, вероятнее всего, не существовало. Немногочисленные мусульманские дирхемы более позднего периода, найденные в этих кладах, являются монетами с исламских монетных дворов Западной Персии и Ирака, которые, вероятно, прибыли туда через Кавказ и Центральную Европу, следуя теми же торговыми путями, что и 400 византийских монет. Между тем, очевидно, что к 1043 году даже этот тонкий торговый ручеек с мусульманским миром иссяк, поскольку на Готланд больше не попадали мусульманские монеты, чеканенные после первых годов XI столетия. Здесь, определенно, лежит ключ к упадку торговли материковой части Швеции, зависевший от волжского торгового пути, по которому шло серебро, поддерживавшее экономическую жизнь. Поэтому в 1040–1042 годах шведы снова попытались стимулировать эту коммерцию, организовав финальный набег на Западный Серкланд в Центральной Азии. Попытка оказалась тщетной. Хотя Готланд продолжал служить центром обмена товаров на Балтике в XI и XII веках, Швеция после 1043 года вступила в период экономического упадка, продолжавшегося почти век. Не имея связи с торговым путем на Каспий, ее экономика и торговля, процветавшие на этой торговле, начиная с VII века зачахли. В 1070 году Адам Бременский мог говорить о Швеции как о почти неизвестной земле и сообщать нам подробности ее жизни, такие как существование Бирки. Это утверждение было справедливо для предыдущего века, не имело ничего общего с миром Олава Шётконунга и Анунда Якоба, непосредственно предшествовавшего его собственному.

Если Швеция в рассматриваемый период начала утрачивать свою важность как международный экономический центр, с Киевской Русью все обстояло наоборот. Ее торговые потоки с Балтики через Готланд, Финляндию и Новгород не останавливались. В последние годы X века и первые годы XI века Киевская Русь находилась на вершине процветания. Ее экономическая жизнь развилась на удивление быстро в сравнении с самыми успешными регионами Западной Европы. Когда польские войска Болеслава Храброго, к примеру, в начале XI века взяли Киев, в нем было восемь рынков и сорок церквей. Известный киевский Софийский собор и соборы Чернигова демонстрировали большое богатство и высокий уровень художественного мастерства. Возможно, роспись русских церквей того периода уступала только византийской. Судя по ранним русским законам, на Руси существовала развитая экономика, и население городов было организовано в гильдии. Партнерства были нормальной формой организации бизнеса, купцы могли получить ссуды под проценты. Складские помещения были доступны для товаров, и официально допускались банкротства. Судя по коммерческим положениям законов, Киев был в то время впереди более простых сообществ Запада.

Вместе с тем есть лишь немного свидетельств того, что важная внутренняя торговля и сельское хозяйство Руси к началу XI века обеспечили подъем такого же объема промышленности, как на Западе. В Киеве, скажем, существовал квартал, где производились изделия из металла. Также велась деревообработка и ткачество льняного полотна. Но в отличие от диверсифицированной промышленности Бельгии, Англии и Рейнской области Киевская Русь в этот период была на удивление отсталой. Она торговала по большей части сырьем – пшеницей, солью, скотом, мехами и медом – с ферм и из лесов.

Возможно, относительная неразвитость промышленности в сравнении с той, что существовала в Западной Европе, Византии и в исламском мире, объясняет, почему русская внешняя торговля была так важна для государства. Она ввозила промышленные товары – полотно, шелка, стекло, специи, даже металлы. Многие товары поступали из исламского мира и Византии, а другие – через Балтику и Центральную Европу – с Запада. Некоторые импортируемые восточные товары отправлялись на Балтику и в Центральную Европу, чтобы заплатить за западные продукты. А часть мехов, рабов, меда, воска и оружия, которыми оплачивался импорт из Константинополя и Среднего Востока, также прибывала с Запада.

Возможно, поэтому после 985 года, несмотря на видимое процветание, Русь столкнулась с экономическим кризисом. Когда по Волге перестали приходить грузы с мусульманского Востока и поток мусульманских дирхемов Саманидов иссяк, Русь утратила ценный рынок для своих сырьевых материалов и важный источник восточных товаров. Теперь ей больше не нужны были дополнительные поставки балтийских мехов, воска, меда и рабов. У нее было все необходимое для торговли с Византией и мусульманским Кавказом на собственной территории. У нее появились собственные излишки для отправки на Запад. Готланд, вероятно, продолжал оставаться важным звеном в этой торговле: там передавались западные товары в Новгород, а русские продукты – на Запад. Но Швеция, когда на Руси исчезла необходимость в ее товарах, неожиданно оказалась на обочине экономической жизни[211].

Полный эффект этой перемены и переориентации киевской внешней торговли не был полностью очевиден, за исключением Швеции, до 1043 или даже до 1056 года. Русь при Ярославе и Мстиславе держала открытыми два торговых пути к жизненно необходимым ей восточным торговым регионам. Один – в Крым и Константинополь. До 1043 года нападения Ярослава на этот город показывали, что его торговля все еще была важна. Также свидетельство тому –