Когда Малышева арестовали и его империя стала разваливаться, Маленький сумел консолидировать вокруг себя часть малышевских людей, наладив в своем коллективе чрезвычайно жесткую дисциплину. Правой рукой Маленького долгое время считался Джон Солдат, бывший морской пехотинец, прекрасно подготовленный физически.{ Говорят, что впоследствии, прихватив полмиллиона долларов, полученных от шефа для какого-то серьезного дела, Джон Солдат скрылся в неизвестном направлении. За его голову Волов якобы даже назначил солидное вознаграждение, однако разыскать Смирнова так и не удалось. Насколько правдоподобна эта история – судить трудно. Но если она соответствует действительности, можно лишь похвалить Джона за безусловную… дальновидность. В бандитском деле главное – вовремя смыться.} Вотчиной Маленького всегда считался Ломоносовский район. В свое время хорошо усвоив комсомольский принцип: «Никогда не делай того, что может сделать твой подчиненный», – Маленький старался избегать непосредственного участия в совершении физических акций, а уровень конспиративности в его организации был настолько высоким, что к 1998 году он оставался одним из самых малоизученных правоохранительными органами лидеров бандитского Петербурга.

После убийства Кирпича в 1996 году к Маленькому примкнули Юра Криминал и Наум, а после посадки Акулы с ним начали работать Жук и Витя Мурманский (не путать с тамбовским бригадиром Вовой Мурманским). О Маленьком в Питере ходило много страшных слухов. В частности, говорили, что в его коллективе за неисполнение приказа рубят пальцы и убивают за малейшие подозрения в измене. Коммерсанты, работавшие под Маленьким, боялись уходить под другую крышу, опасаясь физического уничтожения. На стрелки люди Маленького часто приезжали не на шикарных иномарках, а на ржавых «москвичах» или вовсе на метро, для того чтобы их нельзя было вычислить по номерам машин. Ходили легенды о связях Маленького в ФСБ, ГУВД и РУБОПе – именно они якобы и являлись залогом его неуязвимости.

Несмотря на то что во второй половине девяностых Волов, несомненно, стал человеком состоятельным (по некоторым данным, у него даже имелся собственный дом в Венеции), он не остепенился, а, наоборот, сделался еще жестче и беспредельнее. К 1998 году Андрей Маленький считался очень влиятельной фигурой в бандитском Петербурге, однако многие лидеры, услышав его имя, качали головами и говорили, что «авторитет, сделанный на крови, должен постоянно кровью и подпитываться, а потому этот авторитет не может быть долгим».

И время показало, что они были правы. 26 июля 1999 года Андрей Волов был задержан сотрудниками РУБОП и УФСБ в международном аэропорту «Пулково-2» – прямо на летном поле, куда он спустился по трапу авиалайнера, прибывшего рейсом из Голландии. Волов возвратился в Петербург из Венесуэлы, где, как он позднее расскажет на следствии, занимался крупным бизнесом.

Преступных эпизодов Волову и его «коллегам» предъявлено было немерено – только на объединение уголовных дел, имеющих отношение к деятельности группировки Маленького, ушло нескольких месяцев. Неудивительно, что следствие оказалось необычайно долгим и продвигалось очень тяжело. Достаточно сказать – в период с сентября 1999 по октябрь 2000 года погибли четыре (!) свидетеля, давшие показания против Волова. Трое из них были демонстративно убиты, один внезапно умер при загадочных обстоятельствах.

Лишь в марте 2001 года заместителем прокурора Петербурга Николаем Винниченко было утверждено обвинительное заключение по делу Волова и девятнадцати его сообщников, а само дело направлено в городской суд Петербурга. Подсудимым вменялись бандитизм, создание и участие в организованном преступном сообществе, убийства, вымогательства, разбои, незаконный оборот оружия и еще целый ряд преступных деяний.

На этапе предварительного следствия прошла информация о том, что Волов виновным себя не признает. Более того, по его заявлению, данное уголовное дело возникло исключительно по вине журналистов, в первую очередь Андрея Константинова и других, развязавших с подачи правоохранительных органов кампанию против Волова в российской и зарубежной прессе.{ – Даже ты не веришь тому, что я говорю! – сказал Малыш. – Я спросил у Карлсона, не выдумка ли он…

– Ну и что же он тебе ответил? – поинтересовалась мама.

– Он сказал, что, если бы он был выдумкой, это была бы самая лучшая выдумка на свете. Но дело в том, что он не выдумка (Астрид Линдгрен, «Малыш и Карлсон»).}

Судебный процесс по делу Волова начался 27 февраля 2002 года. Как водится в подобных громких процессах, слушания всячески затягивались: то болели адвокаты, то не являлись свидетели, то уходил в отпуск судья. Естественно, все это время в городе периодически муссировались слухи о том, что Волов обязательно выйдет на свободу. Причем суммы, якобы уже собранные на его освобождение, назывались совершенно астрономические. Однако этого не случилось: в середине июля 2004 года Андрей Волов, с именем которого правоохранительные органы связывали деятельность одной из самых крупных и жестоких ОПГ города, был приговорен к 14 годам лишения свободы.

Оглашение приговора, включавшего описания всех эпизодов преступной деятельности подсудимых (в общей сложности 21 человек), заняло более семи часов. Изначально обвинение требовало признать Волова виновным в создании организованного преступного сообщества, а его «компаньонов» – в участии в нем. Это был принципиальнейший момент, вот только представить в суде исчерпывающие доказательства того, что группа Волова располагает коррумпированными связями во властных структурах, обвинению не удалось.

В марте 2005 года Верховный суд вычел из приговора Волова один год и определил окончательное наказание – 13 лет колонии общего режима. Все эти годы, начиная с 1999-го, Андрей Маленький провел в изоляторе ФСБ на Захарьевской – не иначе как попал в застенки к чекистам за былые комсомольские заслуги. Тоже, конечно, не курорт, но все же, говорят, и не самое гиблое место для узников. Окончательный приговор пришел на Захарьевскую только в июне 2005 года – вероятно, шел пешком. Но и после этого Андрей Маленький остался в СИЗО ФСБ. Странным образом стараниями следователей ФСБ он был признан свидетелем в делах по двум особо тяжким преступлениям, совершенным в Петербурге в 1997–1998 годах, и как носитель бесценной информации, конечно же, не мог отправиться в места отбытия наказания. А уже через полгода Волов постановлением Дзержинского суда был переведен в колонию-поселение в поселке Горелово в родном Ломоносовском районе.

Эта спецоперация стала дембельским аккордом начальника изолятора полковника Медведева. С 1 января изолятор ФСБ переходил в систему УФСИН, а Медведев собирался в отставку. Но до этого он успел сделать немало добрых дел: 30 ноября объявил благодарность Волову; 9 декабря, не утруждая себя условностями типа созыва комиссии, перевел его на облегченные условия; 13 декабря попросил суд определить вставшего на путь исправления подопечного на поселеление. И – о, чудо! – в тот же день просьба была удовлетворена. Судья Морозова пришла к выводу, что Волов зарекомендовал себя исключительно положительно, о чем, конечно же, свидетельствовала объявленная благодарность. Медведев подался на пенсию, Волов – на поселение, а прокуратура – в горсуд. А на новом месте образцово-показательному осужденному в день прибытия в колонию разрешили жить и вне поселения, так что Новый год Волов встретил в кругу семьи. В колонии, между прочим, он заслужил еще одну благодарность – от начальника – за добросовестное отношение к труду (в должности коммерческого директора одной из своих же коммерческих фирм).