С ходом войны уровень подготовки немецких летчиков падал. Да и опытные перестали особо в бой рваться.

В 1943 году, когда я прибыл на фронт, у немцев количество опытных и неопытных летчиков было примерно поровну. Потом количество опытных стало снижаться, и уже в 1944 году на опытных приходилась едва ли четверть от общего числа летчиков-истребителей.

Сильным качеством немцев было то, что они всегда умели создать численное преимущество. Даже в 1944-1945 годах нас, бывало, атаковали группы немецких истребителей численностью до 16-20 машин. Это на 8—12 наших «яков». Другое дело, что в это время, даже при таком численном преимуществе, немцы в бой вступали крайне неохотно. Не те у них уже были летчики, не то что в 1943-м.

– Самый результативный французский ас, П. Клостерман, о люфтваффе 1944 года сказал: «…В люфтваффе, похоже, не было середины, и немецких летчиков можно было разделить на две вполне четкие категории. Асы, составлявшие от общего числа летчиков 15—20 %, действительно превосходили средних пилотов союзников. А остальные – не заслуживали особого внимания. Отважные, но неспособные извлечь из своего самолета максимальную пользу…» (Здесь и дальше цитируется по: Клостерман П. Большое шоу. М.: ЗАО Центрполиграф, 2004.) То есть это совпадает с вашим мнением?

– Да, совпадает. Действительно, большинство немецких летчиков не могли извлечь из своей техники всего, что она могла дать. В боях это хорошо чувствовалось. Наверно, поэтому в маневренные бои они предпочитали не вступать. Наберет высоту, спикирует, отстреляется и в пикировании же уходит.

Да и отважными я бы их не назвал (все-таки отвага – это нечто большее, чем простое отсутствие трусости). У немцев отвага всегда подкреплялась мастерством. Всегда. Чем более опытен был немецкий летчик, тем более активно и наступательно он мог вести маневренный бой. А уж если немецкий летчик рисковал вступить в маневренный бой один на один, то поверь, это значило одно – тебе попался боец экстракласса.

Один раз я крепко сошелся с таким немцем на виражах. «Трехточечный» Ме-109Г. Получилось так. Только мы взлетели со штурмовиками, еще и к линии фронта не подошли, а на нас «мессеры» и навалились. Я был ведущим верхней пары.

Мы немцев увидели издалека, мне мой комэск Соколов[29]успел дать команду: «Иван! Пара «худых» сверху! Отбивай!» Тут-то моя пара на Як-1 и сошлась с этой парой «сто девятых». Немцы завязали маневренный бой – настырные немцы оказались. Во время боя и я, и ведущий немецкой пары оторвались от своих ведомых. Крутились мы вдвоем минут 20. Сходились-расходились, сходились-расходились!.. Никто не хотел уступать! Что я только ни делал, чтобы немцу в хвост зайти – «як» буквально ставил на крыло, – ни черта не получилось! Пока крутились, скорость теряли до минимума, и как только в штопор никто из нас не сорвался?.. Потом разойдемся, сделаем круг побольше, отдышимся, и снова – сектор газа на полный, вираж как можно круче!

Кончилось все тем, что на выходе из виража встали мы «крылом к крылу» и летим в одном направлении. Немец смотрит на меня, я – на немца. Ситуация патовая. Рассмотрел немецкого летчика во всех подробностях: сидит в кабине молодой парень в шлеме-сеточке. (Помню, я ему еще позавидовал: «Везет же гаду!..» – поскольку у меня из-под шлемофона пот тек ручьем.)

Что делать в такой ситуации – совершенно непонятно. Попытается кто-нибудь из нас на вираж уйти – не успеет встать, противник расстреляет. Попытается уйти на «вертикаль» – и там расстреляет, только нос надо будет поднять. Пока крутились, только одна мысль и была – сбить этого гада, а тут в себя пришел и понимаю, что дела мои не очень. Во-первых, получается, что немец меня боем связал, оторвал от прикрытия штурмовиков. Не дай бог, пока я с ним крутился, штурмовики кого-то потеряли – иметь мне «бледный вид и кривые ноги». Хоть и дал мне мой комэск команду на этот бой, но получается, что я, ввязавшись в затяжной бой, за сбитым погнался, а выполнением основной боевой задачи – прикрытием «илов» – пренебрег. Объясняй потом, почему ты оторваться от немцев не смог, доказывай, что ты не верблюд. Во-вторых, появись сейчас еще один «мессер», и конец мне, я же как привязанный.

Но, видимо, у немца мысли были те же, по крайней мере насчет появления второго «яка» точно была.

Смотрю – потихоньку отходит немец в сторону. Я делаю вид, что не замечаю. Он – на крыло и в резкое пике, я – полный газ и от него в противоположную сторону! Ну тебя на хрен, такого умелого! (Вот и так бывало…) Приземлился, и первый вопрос: «Потери есть?» – «Нет. Все вернулись. И наши, и «илы» тоже все». Ху-ух, отлегло!

– И все-таки, на ваш взгляд, почему вам не удалось одолеть «мессер» в этом бою? Ведь, по большому счету, ситуация складывалась в вашу пользу – бой затяжной, скорость потеряна, что не давало немецкому летчику использовать преимущество «мессера» на «вертикали», но бой закончился вничью.

– Почему? Первое и самое главное – в кабине «мессера» сидел классный летчик! Вот поэтому я и не одолел. Остальное несущественно. Главное – летчик! Из несущественного… На мой взгляд, горючего у меня в баках много было… Ведь только взлетели… Атакуй нас немцы хотя бы минут на 10-15 попозже…

Да чего теперь рассуждать? Много – мало… Было – не было… Немецкий летчик был чертовски хорош! Это – точно!

– Немцы действительно в лобовые атаки заходить не любили?

– Действительно.

– Как вы думаете, насколько превосходство «мессера» по скорости определялось тактикой? Ведь, по вашим словам, они во многих случаях начинали бой, получив преимущество по высоте.

– Скажем так: превосходство «мессера» по скорости определялось и этим тоже. Насколько? Затрудняюсь сказать.

– У меня сложилось впечатление, что вы завидовали немецким летчикам-истребителям…

– Ну, если честно… Завидовал. Вольница невероятная. «Когда захочу – в бой вступлю, когда захочу – выйду». Это же мечта истребителя! А ты, как цепной пес, мотаешься вокруг «илов»!.. Ни высоты, ни скорости!.. Конечно, завидовал.

Я же говорил, у немцев было правило – никогда не вступай в бой на невыгодных условиях. Если бы я попробовал подобное применить, меня бы судили.

– Ну, а если какие-то форс-мажорные обстоятельства, когда оперативная обстановка требует вести бой на любых условиях, в том числе и невыгодных? «Война – перманентный кризис» – ведь когда еще сказано было. Всегда же может сложиться обстановка, когда применяют не то, «что надо», а то, «что есть». Как тогда поступали немецкие летчики-истребители?

– У немцев форс-мажора не бывало. Как бы ни складывалась обстановка, но, если они считали, что бой для них делается невыгоден, они его тут же прекращали. Или совсем в бой не вступали. Похоже, немцы своих летчиков сильно берегли, поэтому и позволяли им такие вещи.