– Придержи их, вождь! Погоди!

Баргастский гилк поднял на нее взгляд.

– Но сколько? Твои проклятые солдаты умирают впереди… хотя бы дай нам захватить один из фортов. Онагры косят вас!

Она знала… она видела, какие ужасные потери наносят удачно размещенные орудия ее легиону, который пытался преодолеть первую линию обороны.

– Я сказала ждать, Спакс! Тебе и теблорам придется пошевеливаться, когда ассейл обнаружит нас…

– Но если на Шпиле все пошло не так? Огневолосая! Мы можем смять этот фланг – да просто позволь, проклятье!

Но она что-то заметила уголком глаза; развернув коня, она смотрела в центр.

– Дшековский толстый член! Изморцы покидают траншеи! Спакс!

– Вижу! А Кругава там?

Абрастал покачала головой.

– Они слишком далеко… слушай, построй шеренгу, чтобы прикрыть внутренний фланг, вождь. На их месте, увидев нашу позицию незащищенной, я бы сделала именно то, что они и делают: выходят, чтобы напасть на наши открытые бока.

Спакс подошел ближе, держа в одной руке тяжелый топор, а в другой – копье. Лицо было наполовину прикрыто украшенным черепаховым шлемом.

– Они увидят нас и развернутся, чтобы укусить фланг летерийцев, – у Бриса нет резерва для защиты от них.

– Если они так поступят, – прорычала Абрастал, – ты знаешь, что делать, Спакс.

– Да, вцепимся им в волосатые задницы. Но…

– Просто подготовь воинов, – прервала она и ударила шпорами коня. – А я взгляну поближе.

– Только не слишком близко!

Она пустила коня галопом; доспехи коня гремели, как в оружейной. Четыре телохранителя поскакали было следом, но она махнула рукой, заставив их остановиться. Она ненавидела этих идиотов – хуже птенцов. Но подъехавшей ближе вестовой она сделала знак следовать за ней.

За изморцами летерийская армия уже сцепилась с первой линией обороняющихся, но летерийцы были сильно потрепаны онаграми Коланса. Абрастал видела, что принц разместил свою артиллерию, и ее огонь превосходил вражеский. По крайней мере три батареи сосредоточились на ближайшем форте, и редут был утыкан тяжелыми стрелами. Пешие лучники и стрелки продвигались под прикрытием плотного обстрела и уже атаковали позиции.

Принц знал свое дело. Но поможет ли это? Потери уже были громадны – и она знала, что ее Эвертинский легион за ее спиной тоже несет потери.

А теперь изморцы… отчасти она хотела вонзить зубы в глотку Серым шлемам. Хоть в дворцовых интригах королевства Болкандо процветали предательства и измены, здесь терпимость была бы гораздо смертоноснее. Будет мне урок. Об ударах в спину, лжи и коварстве, чтобы добиться своего.

Нет, сколько ни старайся, мне этого не изменить. Дворец – мой мир, и я буду править, как захочу.

Под грохот копыт она приближалась к изморцам; солдаты, покинув форт, неторопливо строились, повернувшись лицом к ней.

– Значит, хотите сначала нас? Спакс будет доволен!

Но дело было не в тактике – им бы следовало развернуться лицом к летерийцам. И, подъезжая ближе, Абрастал заметила, что передние шеренги даже не пытаются приготовить оружие. Как такое может быть? Кругава взяла над ними власть? И где она? Где Танакалиан? Толчок Странника, кто командует этой армией?

Абрастал махнула вестовой.

– Держись рядом, потом остановись, чтобы слышать все. Я поеду дальше. Слушай внимательно наш разговор, солдат, – от этого, возможно, зависят тысячи жизней, если я не смогу одержать чистую победу.

Молодая женщина, выбранная за навыки верховой езды, побледнела под краем шлема, но кивнула.

– У тебя глаза позорче – видишь где-нибудь командира?

– Ваше величество – вон там есть один, с серым лицом. Он машет рукой – отдает приказания. Вон он, – она показала.

– Вижу. А что за краска на лице?

– Это лекарь, ваше величество. Полевой медик.

Ну, хоть кто-нибудь.

– Не важно. Похоже, он хочет говорить… и мне это не нравится. Что случилось с Кругавой?

Они притормозили коней, на нужном расстоянии вестовая вовсе остановилась, а королева рысью двинулась дальше, изучая лекаря. Старик, по крайней мере по меркам Серых шлемов. Лицо хранило отпечаток горя и потерь; и не похоже было, чтобы что-то изменилось в его взглядах. Тревога королевы усилилась.

Лекарь поднял руку.

– Ваше величество, Серые шлемы приветствуют вас. Я Синдекан, избранный командиром после трагической гибели Смертного меча и Кованого щита.

Абрастал почувствовала, как сжались челюсти. Слова подействовали как удар в грудь.

– Вы строитесь. Каковы ваши намерения, Синдекан? Сам видишь, идет бой, и мне некогда ждать, пока вы решите, откуда подует сраный ветер.

Старик отпрянул, как от пощечины, потом глубоко вздохнул и медленно выпрямился.

– Изморские Серые шлемы смиренно отдают себя под ваше командование – ваше и принца Бриса. – Он слабо повел рукой в сторону солдат за его спиной. – Мы выстроились перед вами, потому что не можем определить, где принц. Ваше величество, Чистый форкрул ассейл был ранен в столкновении с нашим Дестриантом. Однако следует полагать, он придет в себя. И тогда… мы ожидаем пробуждения ужасного колдовства.

– Вы сможете от него защититься?

Старик покачал головой.

– Боюсь, что нет, ваше величество. Мы больше не оружие богов волков. Вот мы перед вами – простые солдаты, желающие восстановить честь. И только.

– Как только Чистый узнает об атаке на Шпиль, он уведет отсюда столько солдат, сколько сможет.

– Это мы понимаем, ваше величество.

– Твои солдаты отдохнули, Синдекан? Они смогут быстрым маршем пройти по долине и найти незащищенный склон? – Она повысила голос, обращаясь к солдатам, ждущим за спиной лекаря. – Серые шлемы! Вы можете преградить путь солдатам Коланса, которые скоро двинутся на восток к Шпилю?

В ответ солдаты, забросив щиты за спину, принялись подтягивать ремешки.

Абрастал хмыкнула. Да, к чему слова?

Заговорил Синдекан:

– Вы хотите, чтобы мы задержали врага или совсем остановили его?

– Вас недостаточно, чтобы остановить их, командир, и ты это знаешь. Если смогу, я пришлю на подмогу своих баргастов и теблоров, но они могут не успеть.

– Мы продержимся до их появления, ваше величество.

Абрастал помедлила и затем крикнула:

– Изморцы, до сих пор я видела только, как вы четко и строго маршируете, и все. Что ж, теперь вы можете показать миру, чего стоите в настоящем бою. – Они проглотили эти слова то ли со смирением, то ли со стыдом. Она ждала вспышки гнева, но не заметила ни одной искорки.