Лицо Пикерна разом лишилось всех красок, глаза вылезли на лоб.

— Вы… что? — только и успел проговорить он. Отшатнулся от прохода, словно за дверью вместо привычной пустынной улицы оказалась огненная бездна, неуверенно попятился и застыл.

Вместе с порывом ледяного ветра в холл «Дома-у-Древа» ворвалась Крессида Крипе. Точнее, существо, которое раньше было Крессидой Крипе.

Нога в черном узконосом ботинке шагнула на мраморный пол, слепо ступила вторая, выворачиваясь под странным углом. Крессида чуть пошатнулась, но ее неведомой силой приподняло на пару дюймов над полом и протащило вперед. Носы черных ботинок безвольно скребли по мрамору. Теургесса остановилась перед ошалевшим Пикерном, цепко ухватила его за подбородок скрюченными пальцами, приподняла и оттолкнула. Казалось, несильно, но дворецкого отшвырнуло на несколько футов. С глухим стуком он рухнул у подножия лестницы. Что с ним произошло дальше, я не видела: Крессида в мгновение ока переместилась ко мне и опустила костлявые руки мне на плечи.

Инстинкт приказывал бежать, но ужас парализовал. Я уставилась в лицо Крессиде, машинально отмечая произошедшие в нем изменения.

Ее кипенно-белая кожа покрылась тонкими трещинами, из которых сочилась кровь. Глаза стали бездонными и неживыми, зрачок превратился в вертикальную алую щель. Часть волос выпала, среди жидких черных прядей расползлись бледные проплешины.

Крессида наклонила голову к плечу так, что нормальный человек свернул бы себе шею, по-собачьи клацнула зубами и заговорила. Ее губы еле шевелились, как у чревовещателя, но из судорожно сокращающегося горла доносились сразу несколько голосов.

Опомнившись, я принялась вырываться.

— Отроковица! — ласково прошипела Крессида — или тот, кто воспользовался ее телом. Другие голоса испуганно забормотали и стихли. — Прости, что пришел к тебе так… в этом несовершенном сосуде. Его время истекает, я спешу. Ответь мне, милая. Не пугайся. С тобой будет все иначе. Вот мое предложение. Оно тебе понравится. Твоя жизнь тяжела. Это мир ужасен. Ты хочешь изменить его? Ты сможешь изменить его. Послушай…

Договорить демон не успел. Теургесса заскрипела зубами и приблизила свое кошмарное лицо. Оно менялось на глазах: трещины становились глубже, кровь бежала темными каплями, кожа начала высыхать. Крессида сжала губы, словно пытаясь запереть жуткий голос, замотала головой, делая над собой усилие. На миг глаза ее стали обычными, тело обмякло. Теперь Крессида цеплялась за меня не чтобы удержать, а чтобы не упасть самой.

— Камилла! — прорвался ее собственный голос, жалобный и слабый. — Я ошиблась. О, теперь я знаю! Поздно… Послушай: не верь Джасперу. Он не скажет правды. Он захочет использовать тебя, как и Кордо.

Ее голос слабел, давление ледяных ладоней становилось невесомее.

Я слышала шаги: кто-то бежал к нам. Сильная рука оттолкнула меня; Джаспер крепко взял одержимую за подбородок, рывком притянул ее к себе, заглянул в глаза и мягко позвал:

— Крессида!

Его голос был одновременно полон гнева и жалости. Одержимая зашипела и впилась ему в запястье острыми ногтями. Джаспер сжал пальцы крепче и принялся монотонно проговаривать незнакомые слова на староимперском.

Тело Крессиды сокращалось в страшных корчах. Когда Джаспер пальцами другой руки вывел невидимый символ у нее на лбу, одержимая издала утробный вой.

Тело ее словно засветилось изнутри. Джаспер отступил, и Крессида безвольно осела на пол. В немом ужасе я наблюдала, как ее кожа и плоть осыпались сухими чешуйками; миг, и на мраморном полу осталась кучка праха, над которым завихрились чернильные тени. Они потекли ко мне, но тут же растаяли без следа: иссяк источник, что удерживал их в этом мире.

Дальше все было как в тумане. Мужчина громко переговаривались. Пикерн растерянно разводил руками, потирал затылок, морщась от боли. Меня усадили на кушетку в углу. Рядом опустился Кассиус. Его лицо было белым, как мел, кадык ходил вверх и вниз: он застал последние минуты Крессиды и его мутило.

Прибыли полицейские: суперинтендант Тарден в сопровождении двух вигилантов — теургов, занимающихся делами, связанными с нарушением Пакта. Они задавали какие-то вопросы, я коротко отвечала. Мои ответы не нравились и со мной говорили сурово. Джаспер сделал за это суперинтенданту резкий выговор, и тот оставил меня в покое.

Наконец, все ушли; Джаспер крепко взял меня под локоть и отвел в каморку в библиотеке.

Усадил на стул, взял мои руки в свои и принялся растирать.

— Совсем ледяные, — заметил он, — тебе нужно выпить что-то горячее. Сейчас принесу.

— Не надо! — я испугалась, что он уйдет и оставит меня одну. — Со мной все в порядке. Что случилось… с ней?

— Стала одержимой, — коротко ответил Джаспер. — Заигралась с демонами- ренегатами. Неизбежный конец.

Он встал и прошелся по каморке, остановился у модели Небесных Часов, тряхнул головой, словно отгоняя непрошеные воспоминания, и глухо продолжил:

— Мы были крепко дружны в юности. Крессида была решительной и амбициозной девушкой, и хотела добиться большего, чем ее знаменитый брат. Связалась с чернокнижниками, стала призывать демонов, нарушающих Пакт.

— Зачем она делала это? Зачем они все делают это, если знают, что конец будет таким?

Джаспер помолчал, собираясь с мыслями.

— Зачем все люди отваживаются на новое? Изобретатель пороха погиб в своей лаборатории от взрыва, но другие продолжили опыты и научились укрощать огненную субстанцию. Изобретатель махолета разбился, когда испытывал свой механизм. Разбился и его ученик, и тот, кто взялся за дело после него. Раз за разом они отваживались покорить небо, не зная, к чему приведут их попытки. Так было всегда. Прогресс требует жертв. Есть люди, которые готовы идти на риск и приносить эти жертвы. Свою ли жизнь или чужую. С целью узнать новое или возвыситься над остальными. Не все могут угадать, к чему приведет новая ступень. Успех пьянит, люди становятся могущественными, но не мудрыми.

Мы заключили Пакт с демонами, потому что рассчитывали покорить эту потустороннюю силу. Каждый теург надеется, что первым овладеет ей сполна. Это необыкновенное чувство, Камилла, когда демон подчиняется тебе и выполняет твои желания. Ты будто становишься всесильным, совершенным. В этот миг ты чувствуешь, что можешь получить все, что хочешь, изменить то, что раньше было неподвластным. Видишь и ощущаешь недоступное остальным. Отказаться от этого непросто.

Джаспер вернулся к столу и сел напротив. Он был бледен. Прикрыл глаза и потер висок, как будто его мучила головная боль или застарелая печаль. Я вспомнила его страдания, которое открылись мне в странном ночном видении. Следовало рассказать о нем Джасперу, но было неловко признаваться в том, что я незваной проникла к нему в спальню и видела его в момент мучительной борьбы с собой. Я сопереживала ему всем сердцем. Обида забылась, хотелось обнять его и утешить. Отвести прядь, что падала на бровь, поцеловать высокий лоб. Я с усилием отогнала неуместный порыв и продолжила расспрашивать.