Звучало так, будто Логинов признаёт, что ничего не знает, и любой другой, возможно, поверил бы в это, но не Гронин. Знает генерал или нет – сейчас не важно. Важно – сохранить интригу и оставить у себя сильную карту.

– Извините, Иван Павлович, у меня их с собой нет. Где-то в кабинете, наверное, остались. Но я сделаю всё возможное, чтобы их отыскать, если вы одобрите моё предложение.

Наступила короткая пауза, во время которой генерал смотрел на Гронина оценивающим, пристальным взглядом. Думал ли он о том, что проиграл игру? Или наоборот, знал, что выиграл, но искал вариант, как окончательно разгромить соперника?

– Тебе не кажется, что даже несмотря на нашу дружбу, вести себя так – это уже чересчур? – упрекнул он Павла.

– Не уверен, что понимаю, о чём вы сейчас говорите. Я сказал всего лишь, что у меня, кажется, была информация о каких-то объектах сомнительной ценности, может, вообще бесполезных. И мне ещё нужно уточнить не ошибся ли я, прежде чем давать её вам.

Ещё добрых полминуты генерал сверлил Гронина взглядом, вероятно, оценивая ситуацию. Наконец, он, восхищенно улыбнувшись, покачал головой из стороны в сторону.

– Пашка – ты засранец. Трудно с тобой, но я рад, что мы снова встретились. Наконец, у меня появилось чувство, что есть кому поднять флаг, когда я сам не смогу его больше держать.

Гронин промолчал, но позволил себе короткий, скептический смешок.

– Знаешь, после катастрофы я не смог найти почти никого из наших. Разве что из твоих подопечных Лёшка Корнеев да Соколовский проскочили, но оба ненадолго. Сокол подался куда-то к «Новому порядку», а Лёшка…

Генерал отвёл взгляд и принялся что-то вспоминать. Гронин не собирался его перебивать и просто молча ожидал продолжения. Ждал недолго.

– Лёша работал с нами некоторое время, а потом ушёл, и я снова остался один. Представляешь, на такую огромную организацию – ни одного действительно достойного кандидата в наше дело. Да, были толковые ребята, но ни одного на сотни тысяч, кто мог хотя бы приблизиться к нам с тобой. Представляешь? Иметь тысячи подчинённых, но чувствовать себя одиноким воином… Нет, я тебе такого не желаю. И я искренне рад, что теперь ты со мной.

Логинов плеснул себе ещё коньяка, добавил немного Павлу, который почти не пил, а только пригубливал, и в очередной раз поднял бокал.

– Давай за нас и за наше нелёгкое дело. За выдержку, за стальные нервы, за каменные сердца. Вздрогнем.

Впервые генерал не ограничился просто жестом, а захотел чокнуться, и Павел не видел причин ему отказывать. Раздался звон, и Логинов сразу залпом опрокинул в себя «коварную» воду. Крякнув, он выдохнул остатки воздуха и тепло посмотрел на Пашу.

– Я сделаю, что смогу, – искренне пообещал он. – Как минимум по твоему полку.

– Спасибо, Иван Павлович. Вы меня знаете – я слов на ветер не бросаю. Краснеть за меня вам потом не придётся.

– Знаю, старый друг.

Взгляд генерала лучился теплотой, но Гронин, делая поправку на количество выпитого стариком, не смог бы с уверенностью назвать её источник. Раз они пришли к консенсусу по этому вопросу, пора было вернуться и к первому.

– А что будем делать с Романовым?

– С летёхой? Он же умер, что ж с ним теперь делать-то? – с хитроватой улыбкой, задал встречный вопрос Логинов.

Павел тоже улыбнулся, но оставался предельно собранным. В вопросе с Романовым Логинов только что взял разгон, но Павлу требовался какой-то ответ. Хоть какой-нибудь.

– А если вдруг выяснится, что он каким-то образом остался жив? – идя ва-банк, решился спросил Гронин.

– Тогда я бы советовал передать его нам. Я навёл справки и оказалось, что парень, несмотря на юный возраст, довольно известен. Если он всплывёт, вернее, когда всплывёт, неприятности будут куда серьёзнее, чем сегодня. Понимаешь?

Гронин кивнул вместо ответа.

– Так что смирись с тем, что его придётся слить. Без вариантов.

Логинов говорил уверенно и твёрдо, давая собеседнику понять, что дело и правда серьёзное. В этот раз Павел не стал сдерживать досаду и позволил ей проявиться в жестах и выражении лица. Разумеется, генерал это увидел.

– Слушай, Паша, – медленно заговорил он, – в этом ведь нет твоей вины? Это ведь была его личная инициатива, как ты и сказал, верно?

Его дружелюбный взгляд, даже несмотря на алкоголь, всё равно был дьявольски внимателен, и это не укрылось Гронина. Что бы ни говорил сейчас старый генерал – его мысли разительно отличались.

– Верно.

– Тогда чего ты так распереживался из-за какого-то пацана?

Поставив локоть на стол, Павел опустил лоб на ладонь и ответил, не глядя на собеседника.

– Витя Романов, – коротко ответил он. – Наш летёха – его сын.

Глаза генерала немного округлились и он позволил себе присвистнуть. Да, этого человека он знал не сильно хуже, чем самого Павла Гронина.

– Ну и тесен же мир…

– Витька был мне другом. И пацаны его мне, как дети. Вот почему я интересуюсь их судьбой, – объяснил Павел. – Причём пацаны неглупые, а старший так и вовсе весь в отца. Горячий, правда, пока что, и идеалист, но это у него постепенно проходит. Зато смышлёный, принципиальный, упёртый, при этом быстро обучается, много анализирует… в общем, почти наш человек.

Подумав пару секунд, генерал потянулся было к бутылке, но быстро отдёрнул руку и, глядя на Павла, тоже задумался. Он поверил Павлу – тому просто не было смысла лгать таким образом, но что толку? Вытащить пацана из пасти тигров, которые уже приготовились его съесть, было невозможно. Логинов никак не мог на них повлиять. Разве что тигры сами передумают или решат сожрать кого-то другого.

– Извини, Паша. Я не знал, что это сын Романова, и мне тоже очень жаль, но я ничем не смогу помочь. За чем бы «Рассвет» не гонялся в Вольном – это было для них очень важно. Чрезвычайно важно. И теперь они хотят через торговцев сделать так, чтобы виновный был наказан, а все в «Булате» и гильдии помнили, что нарушать подобные приказы и лезть не в свои дела – очень-очень плохо.

Ответ был неприятным, и Гронин не мог его принять. Он не собирался отдавать своих людей на расправу, и особенно это касалось таких проверенных людей, как Андрей Романов. Поэтому в данном случае Гронина не могли остановить никакие увещевания, просьбы или приказы. Если Андрей, ввязавшись в свои авантюры, погибнет сам – это одно, но просто отдать его на казнь в качестве жертвенного ягнёнка он точно не позволит. Точно не Андрея.

Однако у Павла пока что не было конкретного плана, как спасти парня. И Логинов, к сожалению, не помог ему его составить.

Путь из Днепра оказался беспокойным. «Анархистам» пришлось почти целые сутки провести, окапываясь вокруг железнодорожной насыпи, когда поезд остановился из-за разрушенного вражескими диверсантами полотна. Каждую минуту ожидалась атака на эшелон, что держало всех в большом напряжении. Особенно добавлял остроты тот факт, что на весь состав из тридцати двух вагонов, было всего-то около пятидесяти боеспособных защитников и почти тридцать из них составляли «анархисты».