Протрубил над головой корабельный гудок. «Манджур» подходил к пристани, и с берега уже доносились приветственные голоса.

– Пойдемте, Дима, – проговорил старый геолог, положив руку на плечо товарища. Мягкие перышки Чика мазнули Обручева по пальцам. – Пойдемте. У нас впереди…

В самом деле – что? Он запнулся, окидывая свежим взглядом синее небо, и облака, и зелень ветвей, и белую пену волн, и пеструю толпу встречающих на берегу.

– У нас впереди все, – решительно ответил Мушкетов. – У нас, Владимир Афанасьевич, все еще впереди!

Кажется, книг о динозаврах издано уже немало. Но большинство наших читателей свое представление об ископаемых ящерах составило не по таким книгам, как «Краснокожая хищница» известного палеонтолога Роберта Бэккера или прославленный беззубой экранизацией «Парк Юрского периода» Майкла Крайтона, а по классическим образцам подростковой литературы – «Путешествие к центру Земли» Жюль Верна, «Затерянный мир» Артура Конан Дойля или – ближе к родным осинам – «Плутония» Владимира Афанасьевича Обручева. Между тем даже последняя из этой тройки – «Плутония» – написана почти сто лет назад. Уровень наших знаний о динозаврах, их эпохе во всем ее многообразии за это время стал значительно выше, но знания эти просачиваются в сознание общества с такой задержкой, что образы медлительных холоднокровных чудовищ и поныне ближе нашим современникам.

Авторы попытались отчасти исправить это положение, столкнув в этой книге людей, для которых подобный образ еще был единственно возможным, с динозаврами, какими мы представляем их сейчас, вооружась накопленным за век багажом знаний по палеонтологии, экологии и палеоклиматологии. Мы старались сделать описания природы сеноманского периода по возможности более точными и подробными, но не в ущерб повествованию. Большая часть живых существ, с которыми сталкиваются герои, стала известна палеонтологам уже после 1908 года, когда происходит действие романа, и опознать их тогдашние палеонтологи не могли, поэтому тем читателям, кому будет интересно, что за ящеров встретили русские исследователи, стоит заглянуть в это приложение.

Не следует черпать сведения о современном состоянии теории эволюции из монологов Никольского и Обручева – герои всего лишь пытаются на ходу привести свои представления о ней в соответствие с новыми данными. Прекрасная книга Александра Маркова «Рождение сложности» даст вам в этом отношении гораздо больше.

Остров или архипелаг, названный в романе «Землей Эдуарда Толля», не вымышлен, но на современной географической карте Земли вы его не найдете. Геологи называют его сложным террейном Врангеллия, и отмечен он на геологических картах западного побережья Северной Америки, протянувшись от Южной Аляски до острова Ванкувер. Этот участок суши существует самое позднее с пермского периода, когда он располагался южнее экватора в Тихом океане. В середине триаса, примерно 230 млн лет назад, он значительно расширился за счет извержений вулканов: за пять миллионов лет изверженные ими базальтовые лавы сложили остров или архипелаг протяженностью в две с половиной тысячи километров, который вместе с прилежащими к нему плитами Кула и Фараллон продолжал движение на северо-восток, отчасти подминая под себя океаническую кору, отчасти выламывая из нее более легкие участки, нарастив так называемый террейн Чугаш. Отчасти геологическим аналогом тогдашней Врангеллии можно считать нынешнюю Исландию или Гавайи, с той разницей, что и та, и другие расположены над мантийным плюмом – медленно бьющим из глубин мантии восходящим потоком расплавленного камня, а Врангеллия, смещаясь под давлением соседних плит, свою горячую точку миновала.

А в первой половине мелового периода Врангеллия столкнулась с надвигающимся с востока континентом, который в будущем станет западной частью Северной Америки. Зона субдукции к нашему времени перемолола океанические плиты Кула и Фараллон – их следы еще можно обнаружить на южном побережье Аляски, но в целом процесс завершился со счетом «Лаврентийский кратон – 1, океаническая кора – 0». Врангеллию, понемногу смещавшуюся на север вдоль края континента, размазало по орогенной зоне Скалистых гор, как пену по краю айсберга. Выветривание и горообразование исказили формы изверженных пластов до такой степени, что восстановить прежнюю форму древнего острова практически невозможно.

Владимир Обручев был прав, утверждая, что современная ему геологическая наука не знает способов точного измерения времени. Так называемая геохронологическая шкала, разделяющая прошлое Земли на эры, периоды и эпохи, создавалась как относительная и соотносилась с периодами накопления осадков, составляющих слои горных пород. Только с появлением радиоизотопного анализа стало возможно соотнести эту относительную шкалу с абсолютными датировками, причем не всегда однозначно и точно. Поэтому герои повести верно определяют период и эпоху – граница альба и сеномана, самая середина мелового периода – но почти вдвое промахиваются, пытаясь «на глазок» измерить разделяющий обе стороны Разлома промежуток времени годами. На самом деле этот промежуток составляет 99,6 млн лет (в границах точности датировки).

Для стройности повествования авторы рассматривают Врангеллию сеноманской эпохи как архипелаг общим размером примерно с Японию, вытянутый вдоль берегов Западной Америки с северо-востока на юго-запад и отделенный от нее нешироким проливом, образовавшимся в результате подъема уровня океана, находившегося в ту эпоху на рекордно высоком уровне. Таким образом, незадолго до этого архипелаг находился в контакте с материком, и реликтовая фауна пермского периода, если ее остатки и сохранились, была полностью вытеснена меловой. Отсутствие современных осадочных пород для этой местности означает, что ее экосистемы приходится восстанавливать по аналогии с ближайшими. В качестве базовой авторами выбрана была фауна из осадочных пород пачки Массентачит свиты Седар-Маунтин, датируемой верхним альбом – приблизительно 98 млн лет до настоящего времени. К сожалению, полностью реконструировать экосистемы Врангеллии на этом основании невозможно: хотя бы потому, что свита Седар-Маунтин возникла в условиях осадконакопления, у берегов мелкого и теплого Внутреннего моря, в то время как Врангеллия примыкала к противоположному побережью, которое омывали течения великого и бурного океана Панталласса. Некоторые группы позвоночных не прослеживаются в ископаемых свиты Седар-Маунтин, хотя по всем признакам должны были существовать в Западной Америке того периода. Некоторые группы – или их признаки – авторы включили в повествование просто потому, что не удержались… И они действительно могли присутствовать в данном месте, в данное время и у данных живых существ, просто мы не имеем этому никаких свидетельств.

Флора Земли Толля, описанная в романе, имеет свои прототипы – не только ископаемые, но и ныне существующие. Однако даже для сеноманской эпохи эта флора является архаичной: в ней гораздо меньше цветковых растений, чем можно было бы ожидать. К концу альба перестройка экосистем шла полным ходом: появившиеся за сорок миллионов лет до того цветковые растения (первые следы пыльцы цветковых в ископаемых отложениях имеют возраст 136 млн лет) постепенно вытесняли состоявшую в основном из голосеменных флору более раннего времени. Процесс этот шел неровно, с разной скоростью для разных местообитаний и регионов, но неумолимо.