Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Быть может, я не так выразился…
— Не надо, Билли. Кроме вас у меня никого нет.
Морна тяжело опустилась на стул и закрыла лицо руками.
— Простите.
Грегг хотел прикоснуться к ней, успокоить, и тут, впервые за все утро обратил внимание на золотой браслет. Заключенный внутри лучик света по-прежнему указывал на восток, но вспыхивал определенно ярче и чаще, чем вчера. Грегг не мог избавиться от ощущения, что огонек предупреждает его о какой-то надвигающейся опасности…
Верная своему слову, Рут прибыла в самом начале дня.
Она привезла кое-какие запасы, включая кувшин мясного бульона, для сохранения тепла закутанный в одеяло. Грегг был рад ее видеть и благодарен за ту истинно женскую деловитость, с какой она взялась хлопотать по хозяйству, и все же он, к некоторой досаде, почувствовал себя лишним. Все больше и больше времени он проводил в сарайчике, в окружении перегонных аппаратов, и та светлая минута, когда он говорил с Морной о любви, стала казаться ему плодом воображения. Он не тешил себя надеждами, что она имела в виду любовь между мужем и женой. Может быть, даже не любовь между отцом и дочерью, но само упоминание этого слова на короткий момент озарило его жизнь, сделало ее осмысленной.
Рут, напротив, говорила преимущественно о ценах на продукты, о погоде, о местных новостях, и в окружающей атмосфере привычной повседневности Грегг не решился рассказать о чудесном исцелении рук. Он смутно опасался, что Рут откажется этому поверить и, отняв эту веру у него, сведет на нет волшебную магию. Рут зашла к нему в сарай в полдень, зажимая нос платком, но лишь для того, чтобы сообщить, что Кейли вряд ли протянет до вечера, и что Джош Портфилд со своими людьми выехал из Соноры.
Грегг поблагодарил за информацию, и виду не подав, что она его касается. Однако при первой же возможности он вынес из дома "ремингтон" и "трантер" и порядком повозился с ними, прежде чем убедился в их работоспособности.
Портфилд всегда оставался для Грегга загадкой. Он унаследовал от отца все земли, приносящие немалый доход, и, казалось бы, ничто не толкало его на незаконные действия. Вкус к насилию он приобрел во время войны, и вечно бурлящая территория Мексики, лежащая неподалеку к югу, притягивала его как магнитом. Время от времени он собирал пеструю компанию и отправлялся в очередной "рейд" за границу. При этом долгие месяцы Портфилд вел совершенно нормальный образ жизни, и его никак нельзя было назвать бешеным зверем. Просто у него, судя по всему, полностью отсутствовало всякое представление о добре и зле.
Так, он искренне считал, что поступил с Греггом милосердно, не убив его, а лишь искалечив руки за попытку помешать пьяному веселью. С тех пор, встречая Грегга где-нибудь на дороге или в Коппер-Кросс, он обращался к нему самым дружеским образом, искренне полагая, что заслужил его благодарность и уважение. Вот уж поистине, пришел к выводу Грегг, каждый человек живет в своем собственном мире.
Вполне возможно, что, узнав о происшествии с Кейли, Портфилд попросту пожмет плечами и отмахнется, дескать, любой его работник должен самостоятельно управляться со стареющим калекой. Такие случаи, когда Портфилд приходил к самым неожиданным заключениям, были известны. Но сейчас Грегг подозревал, что молот гнева Портфилда обрушится неумолимо и он, Грегг, окажется под ним. Каким-то непостижимым для него образом эти опасения питались и усиливались загадочными страхами Морны.
За трапезой, когда все трое сидели за грубым деревянным столом, он отмалчивался и предоставлял Рут вести беседу. Разговор в основном вертелся вокруг домашних дел, в которых Морна могла бы приоткрыть завесу тайны, но та искусно избегала ловушек Рут.
Поздно вечером у Морны начались схватки, и с этого момента Грегг был низведен Рут до положения всем мешающего предмета мебели. Он безропотно смирился с таким отношением, хорошо зная о сдерживаемой неприязни к мужчинам и раздражительности женщин во время родов, и покорно выполнял все поручения. Лишь изредка задумчивый взгляд Морны напоминал ему о существовавшем между ними тайном соглашении, о котором Рут, несмотря на свою попечительскую уверенность, даже не подозревала.
Ребенок родился в воскресенье в полдень. Как и предсказала Морна — мальчик.
— Не позволяй Морне напрягаться, — сказала утром в понедельник Рут, садясь в двуколку.
Грегг кивнул.
— Не волнуйся. Я управлюсь сам.
— Уж постарайся. — Рут взглянула на него с внезапным интересом. — Как твои руки в последнее время?
— Лучше. Мне гораздо лучше.
— Отлично. — Рут подобрала поводья, но уезжать не спешила. Она медленно перевела взгляд на порог дома, где, укачивая ребенка, стояла Морна. — Ты небось не дождешься, пока я уеду и оставлю тебя с твоим готовым семейством…
— Ну, Рут, как можно… Тебе ли не знать, как я ценю все, что ты сделала. Ты ведь не ревнуешь?
— Ревную? — Рут покачала головой и посмотрела ему прямо в глаза. — Морна странная девушка. Она не похожа на меня и не похожа на тебя, но я чувствую, что между вами что-то происходит.
У Грегга вновь зашевелились смутные страхи перед безошибочной интуицией Рут.
— Вот заладила одно и то же, словно один из этих новых фонографов…
— Я имею в виду не то, что ты думаешь, — быстро сказала Рут. — Но тут определенно что-то есть. Мне ли тебя не знать?
— Я заеду через пару дней, чтобы оплатить счет, — Грегг поспешил перевести разговор. — Как только продам один из этих золотых слитков.
— Постарайся успеть до возвращения Джоша Портфилда.
Рут щелкнула поводьями и покатила вниз по склону.
Грегг глубоко вздохнул и, прежде чем вернуться в дом, некоторое время задумчиво вглядывался вдаль. Морна была все так же одета в пестрый домашний халатик и, убаюкивая на руках завернутого в шаль младенца, выглядела как всякая молодая мать. Облику не соответствовал лишь золотой браслет на запястье. Даже в ярких лучах утреннего солнца было видно, как пульсирует малиновый огонек. Его бег явно ускорился. В эти два дня невольного уединения Грегг немало думал о необычном украшении и пришел к выводу, что разгадал если не принцип действия, то по крайней мере назначение этого устройства. Он чувствовал, что настала пора откровенного разговора.
Морна вошла в дом вместе с ним. Роды прошли легко, но ее лицо все еще было бледным и напряженным, и в улыбке, с которой она взглянула на него, сквозило ожидание.
— Как странно, что мы снова вдвоем, — тихо сказала она.
— Очень странно. — Грегг показал на вспыхивающий браслет. — Похоже, это ненадолго.
Морна резко села, и ребенок, недовольный внезапным движением, поднял крохотную розовую ручонку. Она прижала его к груди и опустила голову, касаясь своим лбом лобика сына. Ее длинные волосы разметались, укрывая младенца золотыми прядями.
— Простите, — произнес Грегг, — но я должен знать, кто приближается к нам с той стороны, куда указывает стрелочка. Я должен знать, с кем драться.