— В 1936 году тебе будет пятьдесят четыре, — сказала Эдит.

— Почему ты вернулась к этой теме?

— Предположим, тебя в будущем году изберут вице-губернатором. Разве вице-губернатор настолько широко известен, что его могут выдвинуть в президенты?

— Честно говоря, нет, — сказал Джо. — Это будет невероятное событие, в политическом смысле. Но боюсь, что я не стану пробовать в 1936 году. Я теперь думаю о 1940-м.

— В 1940-м тебе будет пятьдесят восемь, — сказала Эдит.

— Да. Но все еще меньше шестидесяти.

— Но уже почти шестьдесят, — сказала Эдит.

Джо улыбнулся.

— Надеюсь, к тому времени о нашем «друге» и думать забудут и мне не придется особенно сражаться. Тебя ведь интересовало именно это?

— Нет, я просто пыталась разобраться во всех этих датах, — сказала Эдит.

— Я решил не тратить время на размышления о президентстве. Нашему хорошему «другу» стоит противостоять, и если я буду баллотироваться в вице-губернаторы, то начну без промедления противостоять Рузвельту и всему тому, за что он ратует. Я не стану волноваться насчет другого кандидата в вице-губернаторы. Я буду вести кампанию против их главного человека, потому что они пытаются убедить близоруких избирателей в том, что Рузвельт думает о них непрестанно — просто день и ночь. Полная нелепость, но именно это они и пытаются доказать. А я стану нападать на Рузвельта, Рузвельта, Рузвельта в каждой своей речи.

— Ты уверен, что это хорошая идея?

— Ты думаешь, это может мне навредить? Эдит, Если я буду сражаться против Рузвельта, но проиграю, то по крайней мере я буду сражаться с Рузвельтом, а не с кем-то, кого демократы выдвинут кандидатом в вице-губернаторы. И даже если я проиграю на выборах, моя личная кампания все равно может оказаться успешной. У нас в клубе есть парни, которые считают, что незачем волноваться. Сиди себе смирно и жди: он сам себя низведет на нет. Я с этим не согласен. Во-первых, его надо выгнать, взять и выпихнуть. Ждать, пока он сам себя утопит, можно до бесконечности. Во-вторых, я не хочу упускать превосходную возможность высказать о нем свое мнение и одновременно доказать, что я знаю, как правильно вести кампанию и что я боец. У меня никогда прежде такой возможности не было, потому что я не хотел растрачивать свои силы на местные выборы. Когда Майк предложил мне должность окружного судьи, мы оба с ним знали: все, что мне надо было сделать, — это сказать «да», а им — снять с меня мерки для мантии. Мне не надо было бы произносить никаких речей. Во время предвыборной кампании я мог поехать в Атлантик-Сити. Но если я захочу, чтобы меня выбрали в будущем году — на любую должность, — мне нужно вести предвыборную кампанию. И то же самое надо сделать всем республиканцам, потому что нам необходимо побить Рузвельта. И это доставит мне огромное удовольствие.

— Особенно если ты победишь.

— Особенно если мы победим, — сказал Джо. — Но сначала я должен убедить Майка Слэттери, что я самый приемлемый кандидат на должность вице-губернатора. Логика. Никаких более подходящих кандидатов на эту должность просто нет. Но если во всем этом есть хоть какая-то логика, меня — из-за моего деда Чапина — можно назвать самым приемлемым кандидатом.

— А что может тебе помешать?

— Во-первых, Комитет штата должен решить, кого выдвинуть на должность губернатора, и хотя такое случается не всегда, губернатору обычно позволяют выбрать себе партнера. Не думаю, что, например, Гиффорд Пинчет захочет меня в партнеры, но Гиффорда Пинчета больше выдвигать не будут. Однако есть и другие соображения. Я не шахтер и никогда не притворялся, что я беден, но если кого-то из избирателей смущает богатство кандидата, я не понимаю, почему они голосовали за нашего друга. У нашего друга есть поместье на Хадсоне, которое… ну да ты и сама все это знаешь. Мне никогда не казалось, что наличие денег отвращает избирателей. Мистер Гувер очень богатый человек, очень богатый.

— Но его победили.

— А перед этим он выиграл, — сказал Джо. — Что может мне помешать? Нужно это выяснить.

Джо договорился встретиться с Майком Слэттери в Филадельфии в отеле «Бельвью-Стрэтфорд». Даже если бы их увидели вместе, кто стал бы удивляться тому, что два гиббсвилльских приятеля случайно встретились в Филадельфии? Если же их никто не заприметит, первоначальный план Джо удастся еще лучше: он сможет преспокойно побеседовать с Майком и его прощупать. Майк пришел в номер Джо, где им сервировали ленч, и когда официант удалился, они улыбнулись друг другу.

— Майк, я думаю, что в нашем разговоре моей лучшей стратегией будет полная откровенность, — сказал Джо.

— Я, Джо, не специалист по стратегиям. Но по крайней мере для меня такой подход будет приятным разнообразием. Ты ведь не стал бы заманивать меня к себе в номер только для того, чтобы я полакомился сочным лобстером не в «Букбайендерс», а в твоей компании.

— Я, Майк, долгие годы завязывал то, что в народе называют контактами, и уже собирался об этом с тобой поговорить, как со мной произошел несчастный случай. Мое выздоровление сильно затянулось, но теперь, когда я уже на ногах, на обеих ногах, я могу выложить карты на стол.

— Отлично, — сказал Майк.

— В будущем году у нас в штате будет два крупных соревнования: выборы губернатора и выборы сенатора в наш американский конгресс.

Майк кивнул, но не проронил ни слова.

— Мне не нужно ни то ни другое.

— Тебе не нужна ни одна из этих должностей?

— Не нужна.

— Я прошу тебя сказать это вслух только для того, чтобы между нами не было неясности. Те, у кого нет в наших делах большого опыта, наверное, думают, что мы уже выбрали своих кандидатов. Но мы их еще не выбрали.

— Понятно, — сказал Джо. — Что ж, как я уже сказал, мне не нужна ни одна из этих должностей, и я не хочу, чтобы меня на них выдвигали.

— Но теперь, когда ты мне сказал, чего не хочешь, ты, наверное, скажешь, чего же хочешь?

— Да, — сказал Джо. — Я хочу, чтобы меня выдвинули на пост вице-губернатора.

Майк потянулся за стаканом с холодной водой и отхлебнул глоток.

— А кто знает, что ты этого хочешь?

— Эдит знает. До этой минуты не знал никто, кроме нее. Артур, похоже, догадывается. Но больше никто.

Майкзасвистел незнакомую Джо мелодию. Мелодия была незнакомой потому, что это был католический гимн «Стабат Матер». Майк вытянул вперед ноги и снова скрестил.

— Я не собираюсь зря тратить наше время, задавая вопросы, на которые у тебя уже есть готовые ответы. Я уверен, что ответы эти верные и стоящие. Ты решил, что хочешь баллотироваться, и у тебя есть на то причины, связанные, наверное, с прошлым твоей семьи — с твоим дедом. И ты уверен в том, что твои «контакты» тебя поддержат, верно?

— И да и нет. Я никому не говорил о том, чего хочу, но, по моим скромным предположениям, я могу рассчитывать на серьезную поддержку моих «контактов», которые, между прочим, у меня есть в каждом округе нашего штата. Я воспользовался своими связями в Коллегии адвокатов и не раз выступал с речами на обедах. Я обычно приезжал на какое-нибудь мероприятие коллегии адвокатов, а потом меня приглашали выступить в разных местах вроде Лиги женщин-избирательниц, в различных республиканских организациях, на обедах у бойскаутов и во всяких других местах. Я никогда не говорил о политике, или по крайней мере о том, что мы обычно подразумеваем под словом «политика». Я никуда себя не выдвигал, но должен признаться, что участвовал в некоем конкурсе на популярность, в чем-то вроде персонального варьете.