Бланш отпрянул и, расставив руки, заключил Мейси в объятия.

— Какая поразительная сила, правда? Искренние стремления сердца способны свернуть горы!

— Что бы там ни было, я очень рада, очень. Надеюсь, это не слишком эгоистично с моей стороны, но я хотела бы получить еще хоть чуточку этой силы, чтобы закончить расследование. В сад?

— Да. Прошу, яичница с беконом и восхитительные свежие булочки. Они напоминают мне о детстве в Париже.

Мейси улыбнулась, предвкушая любимый Морисом крепкий черный кофе.

Учитель и ученик, наставник и воспитанник, Морис Бланш и Мейси Доббс сидели в теплом, залитом светом саду, откуда открывался красочный вид на далекие поля. Мейси подробно рассказала Морису о работе над делом Шарлотты Уэйт и связи между убийствами.

— Да, пока что, судя по твоим результатам, ясно одно: гибель миссис Торп нужно расследовать как можно тщательнее, — произнес Бланш, откинувшись в плетеном кресле и наблюдая за стайкой воробьев. Мейси ждала.

— Торп умерла от передозировки? А потом двух женщин, находящихся под действием морфина, закололи штыком армейской винтовки, верно?

Мейси потягивала успокаивающий кофе, едва притронувшись к хрустящей булочке, хотя прекрасно знала, что со вчерашнего обеда с инспектором Стрэттоном У нее не было во рту и маковой росинки. Ей захотелось вина из бузины, которое пил Морис. Начинался ее Допрос.

— Такое впечатление, что убийца не ограничился ядом, потому что желал излить некую более глубокую… эмоцию — да, именно — эмоцию. Выплеснуть ее.

— Ты говорила с терапевтом миссис Торп о ее психическом состоянии? Ты окончательно исключила версию самоубийства?

— Нет… не совсем. Свидетельство о смерти выписал именно врач. Он же и заключил, что она покончила с собой. Я побеседовала с экономкой, хорошо знавшей миссис Торп, и с другими жителями городка.

— Не сомневаюсь в твоем чутье, но интуицию нужно подкреплять рутинной работой. А теперь о Седжвик. Ты говоришь, что Фишера арестовали на основании улик, подтверждающих, что у него была связь с миссис Седжвик?

— По словам Джона Седжвика, ее мужа, Фишер разыскал ее в связи с алкоголизмом его супруги, повлиять на которую уже был не в силах. Также он рассказал, что Филиппа отказывалась видеться с Фишером, но молча уступила в память о давней дружбе. Их связывали совсем не те отношения, о которых предположила полиция. Морис, у меня возникло такое впечатление, что все эти женщины — за исключением разницы в положении между Лидией и Шарлоттой — когда-то были близкими подругами, но их разлучили.

— А с чего ты взяла, что их разлучили?

Мейси перевела взгляд на птичью кормушку, где оживленные щебечущие пташки стучали клювами, подбирая крошки и прижимая хрупкие тельца к деревянной дощечке.

— О чем ты задумалась, Мейси?

— По-моему, много лет назад что-то произошло, — медленно проговорила она, взвешивая каждое слово и наблюдая за птицами, яростно клюющими крошки. — Что-то… я не уверена, но ощущаю… так сильно, что они не желают об этом вспоминать. И каждая встреча, разговор возвращает им чувство… стыда.

В окутавшей их тишине Бланш сказал:

— Ты хочешь мне что-то показать?

— Да. — Мейси вынула из кармана свернутый носовой платок и положила на столе. — Морис, принести вам очки? Думаю, они вам понадобятся.

Бланш кивнул.

— Вот. — Она передала футляр из кожи ящерицы Морису, и тот открыл его так осторожно, что послышался едва различимый скрип петелек. Надев обрамленные проволокой очки в форме полумесяца, Бланш наклонился и, приподняв подбородок, чтобы лучше видеть, смотрел, как Мейси разворачивала платок.

Растянув платок кончиками пальцев, Мейси предъявила свою находку.

Морис внимательно посмотрел сначала на прямоугольник льняной ткани, а потом в глаза Мейси. Они так близко придвинулись, что едва не чувствовали дыхание друг друга.

— О, какая мелкая. Воистину природа — самый искусный художник.

— Да, несомненно.

— И первую ты нашла в доме Фишер, а вторую — в доме Седжвик?

— Я вошла в дом Лидии Фишер вскоре после убийства, и мое внимание привлекла первая, хотя я едва ее разглядела. А вторая была спрятана в книге Филиппы Седжвик.

— Наверняка ты открыла ее наугад?

— Да.

— А женщина из Гастингса? Миссис Торп?

— После ее гибели прошла не одна неделя, Морис, и миссис Хикс постаралась навести в доме безукоризненный порядок на случай возможной продажи. Боюсь, если бы покупатель нашелся, дом уже давно бы купили.

— Итак, Мейси, каково твое мнение? Что они значат?

— Не уверена, но чувствую, что они важны.

Словно марионетки, управляемые одним кукловодом, Мейси и Морис одновременно потянулись к лежавшим перед ними частицам совершенной красоты: двум белым пушистым перышкам.

После завтрака Мейси забрала машину у Джорджа — тот запротестовал, заявив, что едва взялся за полировку — и отправилась в Гастингс, собираясь поскорее прибыть на место, чтобы потом еще успеть к отцу. Поднявшись на холм, Мейси въехала в Старый город. На горизонте в лучах солнца искрилось море, будто на поверхности сверкали россыпи бриллиантов. Припарковавшись у госпиталя Всех Святых, немного постояла, наслаждаясь видом и разглядывая крошечный Старый город. Она слышала, как вдалеке тяжелыми лебедками вытаскивали на усыпанный галечный берег обшитые внакрой рыболовецкие шлюпки. Над головой кружили чайки. Сегодня утренний лов закончился поздно.

— Между прочим, морской воздух полезен!

— О, доктор Дин! Я не заметила вас, когда поднималась на холм.

— Вы бы и не заметили — я срезал путь. В Старом городе полно закутков, закоулков и тайных тропок, известных только местным жителям. А я теперь самый что ни на есть местный.

Потянувшись, Эндрю Дин открыл дверь перед Мейси. Она заметила, что он обратил внимание на ее небрежный наряд.

— Я только предупрежу подчиненных, что пришел. А потом пойдем ко мне в берлогу и обсудим обе ваши проблемы.

Дин просунул голову в кабинет. Мейси услышала его голос, потом смех медсестер. Затем, повернувшись, доктор повел ее по коридору в «берлогу», где царил прежний беспорядок.

— Итак, курс реабилитации для вашего отца и Розамунда Торп?

Мейси стянула перчатки.

— Откуда вы знаете об отце?

Доктор Дин вздернул брови.

— Слухами земля полнится. А еще утром я разговаривал с Морисом. Знаю доктора Симмса из Пембери, который осматривал вашего отца, когда его доставили. Порядочный человек. У него все пациенты быстро выздоравливают. Я работал с ним несколько раз.