и не дошло. Чрезвычайно беспокоюсь этим обстоятельством, ибо, с одной стороны, знаю Вашу аккуратность, а с другой стороны, как многое у Вас имеется сейчас сообщить мне. Ведь я не знаю не только Ваше соображение о «Деловом Объединении», о масонстве, о Коринч[евском], но я даже не знаю, что Вы сейчас предпринимаете для Конференции в Брюгге, ибо время идет, и мы не успеем оглянуться, как многое уже окажется запоздалым. Со своей стороны делаем все, [что] в наших силах, чтобы доказать наше доброжелательство к Выставке и Конференции. Я послал на Выставку мое пожертвование — 7000 бельг[ийских] франк[ов], а теперь по телеграмме из Парижа послана внушительная эскадра из 18 картин: от «броненосцев» и до «миноносцев». Говорю языком нашего друга Типольда, ибо, конечно, эта «эскадра» примет участие в боях. Вы же всеми «береговыми батареями» поддерж´ите «флот» и сделайте так, как лучше. Вы, так же как и мы все, понимаете значение Конференции, и на этот раз, конечно, она представит из себя уже настоящий исторический памятник. Сейчас не хочу отвлекать Ваше внимание ничем иным, кроме Конференции и Выставки. Сейчас это самое главное, на что должны быть устремлены все внимание, вся энергия, вся осмотрительность и подвижность и благородное дерзание. Конечно, мы знаем, что все сатанисты будут принимать все меры против знака Триединости, мы знаем, что тьма выставит своих наиболее подвижных бойцов, но и мы должны находить орудия самого большого калибра, чтобы довести бой до Блага. Вероятно, и король Альберт, и наш друг король Александр не преминут выразиться в какой-то державной форме, а Масарик и пр[очие] наши лимитрофные[1155] друзья тоже присоединят свои сильные выражения. Хорошо, что участвует и Голландия, и, судя по словам германского Консула в Нью-Йорке, хочет участвовать и Германия.

Итак, не отвлеку Ваше сугубое внимание от Пакта, Знамени, Выставки и Конференции и знаю, что Вы сделаете самое лучшее и самое находчивое во благо. Время очень трудное, но соберем силы и не только переживем его, но и преуспеем.

Наш сердечный привет Вам и семье Вашей.

356

Н. К. Рерих — М. А. Таубе

№ 25

9 июня 1932 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

Сегодня уже 9-е число, когда Вы в Париже действуете в Гранд Пале с Шабасом, но мне стало совершенно ясно, что Ваши уже не одно, но два последних очередных письма пропали на почте. Очередное письмо от 1 мая должно было дойти даже медленной почтой [21] мая, а сейчас уже получено одно письмо из Берлина от 19 мая, значит, и второе очередное письмо от 15 мая тоже пропало. Между тем именно в этих письмах Вы реагировали и на Коринч[евского], и на «Деловое Объединение», и на масонство, словом, на целый ряд таких соображений, которые кому-то чрезвычайно интересны. Будьте добры, повторите мне содержание Вашего очередного письма от мая 1-го и от мая 15-го. Без сомнения, в этих же письмах Вы, конечно, сообщали и о том, что Вами делается для будущей Конференции. Шклявер подробно сообщает о своих шагах, но все, что сделано Вами, нам пока остается неизвестным. Конечно, для Конференции Вы действовали не только находясь в Париже, но и в Германии, ибо к этому предмету можно возбуждать сочувствие и соответственные действия, находясь на любой точке земного шара.

Как Вы уже знаете, мы выслали самым спешным порядком восемнадцать картин в Брюгге. Надеюсь, что они дойдут вовремя, в целости и будут поставлены удачно в смысле освещения и отхода от них. Физический закон требует для обозрения картины двух с половиной ее диагональных измерений. Но иногда даже устроители выставок не придерживаются этого общеизвестного физического условия. Конечно, я убежден, что и Вы, и Шклявер сделаете соответственные внушения и разъяснения. Впрочем, мадам де Во писала нам, что «Мадонна» будет председательствовать на Выставке. Значит, меры будут приняты.

Собираем к Конференции и некоторые здешние отзывы. Уже получен отзыв о симпатии сэра Джагадиса Боше и одного из лучших представителей художественного мира Кумара Халдара. Этот последний отзыв ввиду его особой сердечности следовало бы огласить.

Итак, сообщите мне, пожалуйста, содержание двух пропавших Ваших писем, а также и о всех Ваших действиях для Пакта, Знамени и Конференции.

Сердечный привет от всех нас Вам и Вашей семье.

357

Н. К. Рерих — М. А. Таубе

№ 26

Ответ на письмо восьмое[1156].

14 июня 1932 г.[ «Урусвати»]

Дорогой Михаил Александрович,

Ваше письмо от 1 июня получено и еще раз подтвердило наше предположение, что Ваши письма от 1 и 15 мая нами не получены. Очень прошу Вас повторить их содержание, иначе в моих сведениях получится нежелательный пробел.

О «Деловом Объединении» мне сообщали как Шклявер, так и Потоцкий. Судя по их сообщениям, кроме Коковцева назывался Рубиншт[ейн] и Коринчевский (о котором, вероятно, Шклявер Вас достаточно информировал[1157]). Конечно, такие противоестественные комбинации не сулят ничего дельного, но лишь могут давать горчаковым[1158] и прочим зловредным типам обширное поле деятельности. Кажется нам, что и комбинация Горчакова, Крупенского, Тальберга с Калитинскими не без тридцати сребреников. Вы совершенно верно догадались, что деятельность миссис Дедлей и некоторых других лиц не только внесла смущение в рассылку Бюллетеня, но и принесла и многий другой вред, воодушевив некоторые вражеские элементы. Под видом друзей часто подходят лица, желающие лишь иметь информацию, из которой они делают всяческое извращение.

Я очень рад, что мои объяснения по поводу Вашего «масонства» оказались не только правильными, но даже верны и в том смысле, что участником Берлинской Ложи мог быть Ваш шведский или немецкий соименник. Прискорбно не то, что зловредные элементы публикуют клевету, на то они и вредители, но прискорбно, что легковерные соотечественники наши склонны так легко верить всякой чепухе, если она была напечатана. Так же было и в Вашем случае, когда письма именно соотечественников вынудили меня пускаться в объяснения, в существе своем для меня самого совершенно не нужные, но, к сожалению, среди сотрудников наших есть лица, для которых масонство, так же как и теософия, представляет страшного жупела. И потому приходится пресекать даже и такие вещи, которые для нас самих совершенно безразличны, и на клевету такого порядка по существу можно было бы и не обращать внимания.

Упоминая о теософии, хочу сказать, что в этом смысле еще один католический прелат в Америке меня огорчил, поступив, точно бы он был родственником Горчакова. Ни с того ни с сего он написал