Орочий пир – это площадка перед шатром, застланная шкурами, и невысокие столы, как наши азиатские дастарханы, отдельный стол для вождя и приближенных. Недолго думая я пошел следом за магистром и на шипящий вопрос одного из орков: «Куда прешься?» – просто двинул его в морду так, что он улетел метров на пять и упал без чувств. А второму ответил: «Меня лично доблестный мураза пригласил», – и, отодвинув его плечом, уселся рядом с учителем. Что интересно, вождь все это видел и не вмешивался, а когда я сел, сказал: «Уметь выбить себе место – это путь к вершинам для настоящего мужчины». Он переломил лепешку и, подозвав женщину, кивнул на меня, та взяла половину и отнесла мне. Я встал и с поклоном взял свой кусок, потом снова сел, удобно скрестив ноги, как орки. Посольские, кряхтя, пытались половчей устроиться за низкими столами, такая поза им была непривычна. «Осторожно ешь, – предупредил меня магистр, – такое расположение вождя часто приводит к отравлениям». Но мне не надо было беспокоиться по поводу отравы, Шиза могла распознать и нейтрализовать все существующие на планете яды.

На столе было обилие мяса – вареное, жареное, копченое – и незнакомые каши. В глиняные чарки орчанки разливали напитки. Но на первом месте было что-то наподобие кумыса, который я любил пить во время службы в Казахстане. Рядом с вождем сидел орк, который произносил тосты и здравицы, и все должны были выпить свой «кумыс». За полнотой чарок следили специальные орчанки. Посольские, морщась, глотали и давились бражным напитком, я дул его за милую душу, выпивая каждую чарку полностью. Один раз Шиза обнаружила в напитке яд, я не стал его нейтрализовывать, а, выйдя в ускоренный режим, поставил перед одним из шаманов, подменив чарки. Мы выпили, и орк грохнулся на спину, из его рта запузырилась пена. Охрана хана быстро подняла шамана и унесла, краем глаза я заметил, что орчанку, наливавшую эту местную бормотуху, по-тихому скрутили и утащили с глаз.

Вождь периодически бросал на меня взгляды, в которых проскальзывало удивление, и было отчего: посольские давились местным «кумысом», а я наяривал за двоих.

– Я вижу, помощник, тебе понравился наш гайрат из молока лорхов, – с легкой усмешкой произнес вождь.

– А что ему не пить? – за меня произнес посол. – Этот юноша теперь в роду Гремучих Змей.

Зрачки муразы мгновенно расширились и опять стали прежними, хотя лицо все время оставалось добродушным.

– И давно ты стал Гремучей Змеей? – спросил он, рассматривая меня пристальным взглядом.

За меня вновь ответили, на этот раз толстый орк, сидящий по правую руку от вождя. Он зашелся смехом и пророкотал:

– Сегодня! Он умудрился наткнуться на сиську шаманки и решил ее пососать!

Все орки, и вождь в том числе, заржали во все свои луженые глотки.

– Хотел бы я, чтобы ты, помощник, прожил подольше, но, видно, не судьба! – сказал вождь, отсмеявшись, и потерял ко мне всякий интерес.

Пир продолжался. Нас развлекали танцем молодые орчанки, они лихо выделывали коленца под бубны, которые держали в руках. Двигались они слаженно и даже грациозно, а порой соблазнительно, когда поворачивались спиной и синхронно трясли попками.

Следом за танцовщицами вывели рабов. Орки оживились. Следящий за пиром местный распорядитель провозгласил, что сейчас молодежь покажет свою удаль в боях с рабами. Среди рабов были люди, дворфы и, к моему уливлению, орки, а еще один снежный эльфар, уже немолодой и с лицом, не выражающим никаких эмоций, настолько он хорошо владел собой.

– Доблестный мураза! – осмелился я обратиться к вождю. – Могу я попросить вас об этом снежном эльфаре?

– Ты хочешь с ним биться? – приподнял бровь орк.

– Нет, уважаемый вождь, – я поклонился, сидя. – Я хочу его выкупить.

– Зачем он тебе? – Во взгляде вождя сквозил неприкрытый интерес, и было понятно, что я для него представлялся чем-то вроде развлечения от скуки.

– Я буду первым хуманом, имеющим в слугах снежного эльфара, – ответил я.

Вождь задумался:

– Твои мысли и поступки мне понятны, помощник. Но твоя жизнь, скорее всего, будет скоротечна. Я продам его тебе за сто золотых илиров. – Он оскалился, предвидя мое разочарование.

Но я достал кошелек из сумки и положил на стол. Мураза озадаченно посмотрел и указал пальцем на мешочек. Служанка быстро подхватила деньги и с поклоном преподнесла его вождю. Тот высыпал его содержимое на стол и засмеялся.

– Может быть, я был не прав по поводу тебя, помощник, и ты сможешь выжить. Эльфар твой!

Я поклонился, встал из-за стола и подошел к своему новому рабу.

– Пошли, эльфар, – позвал я и, не ожидая его реакции, направился к выходу из стойбища.

Когда мы прошли охрану я повернулся к нему.

– Я могу тебя отпустить прямо сейчас, если ты способен самостоятельно выбраться из степи. Если нет, побудешь моим рабом до возвращения в Вангор. Что скажешь?

– Почему? – спросил он лаконично.

Я посмотрел в его ярко-голубые глаза и без всякой усмешки ответил:

– На этот вопрос ты должен будешь найти ответ сам. Я жду твоего решения.

– Я побуду рабом, – кратко ответил он.

Я помахал рукой стоящим недалеко «Степным варгам», и они неохотно подъехали.

– Что надо? – неприветливо спросил знакомый десятник, обещавший меня убить.

– Надо моего нового слугу доставить к повозке магистра, – ответил я, не обращая внимания на настроение воина.

– Мы тебе что, посыльные? – возмутился десятник.

– Золотой, – я, как фокусник, показал ему монету, которую ловко крутил между пальцами.

– Два, – тут же стал торговаться он.

Я улыбнулся и отдал ему два золотых илира.

– Ступай с ними и жди меня, – приказал я новому рабу и, развернувшись, вернулся за стол.

– Помощник! – рядом очутился пожилой орк. – Мураза хочет переговорить с тобой, следуй за мной! – не попросил, а приказал он.

Ничего не оставалось делать, как следовать за ним. Мы подошли к шатру вождя с другой стороны, и там был еле заметный второй вход.

– Заходи! – приказал он.

Я нагнулся, отодвинув шкуру, и упал без движения. Ловкие руки подхватили мое тело и затащили внутрь, там бросили на пол. Я не мог пошевелиться и только пытался осмотреться. Внутри сидели верховный шаман и орк, под личиной которого скрывался лесной эльфар. В руках он держал парализатор. Так вот чем меня накрыло, понял я, но уже ничего сделать не успевал, на руки мне надели ненавистные кандалы, отсекающие магию.

Шаман, хромая, подошел ко мне и плюнул в лицо.

– Змеиный гаденыш, – прошипел он. – Думал, убил меня, как моего ученика? – Его взгляд пылал яростью и ненавистью. – Отрубите ему руки по локоть и ноги по колено! – приказал он кому-то, кого я не видел.