— Ладно! Что впусте лясы точить!.. Кто сам охоч идти?

Как один, вызвались все лесовики — добрая половина стаи.

Куда держать путь, доподлинно не ведал никто. Но драккар уверенно вышел из устья Невы и отправился прямиком в открытое море.

Все дни Волчонок торчал на носу, обнимая «Тур» за гордо вздернутую шею и словно стараясь слиться с кораблем. Порой он вздрагивал, словно от незримого удара, и, запрокинув голову, долго по-песьи нюхал воздух. Никто не видел, когда он спал, а на все расспросы отвечал коротко, словно огрызался. Лишь на третий или четвертый день, когда за спиной стали слышны недовольные шепотки стаи, он оторвал взгляд от окоема и, обернувшись, выговорил с мукой:

— Он зовет меня, и я слышу его зов — будто кто-то над ухом дышит, сказать что хочет, да рта раскрыть боится…

Лесовики промолчали, но на следующее утро, когда рассеялся сумрак, оказалось, что за ночь драккар окутали плотные, словно сливки, клубы тумана. Он поднимался от воды, падал легкими хлопьями с неба и завивался змеиными кольцами вокруг мачты и рогатой головы «Тура». Его мягкие холодные руки тянулись через борта, переливались внутрь, так что с трудом можно было, стоя на корме, увидеть нос. Кто-то из парней половчее вскарабкался на мачту оглядеться, но соскользнул вниз — наверху туман был еще плотнее. Корабль беспомощно вертелся на месте, покачиваясь на толкавшей его из глубины волне.

Люди враз вспомнили, что они — выходцы из лесов и море для них враг. Кормщик, молодой парень и единственный, кроме самого Волчонка, словенин, отчаянно трусил и цеплялся за правило, как за единственную опору.

Волчонка же туман нисколько не напугал.

— Нас пытаются остановить, — услышали люди его голос. Недоносок сидел на краю борта верхом, свесив одну ногу наружу и обнимал шею «Тура». — Но мы должны идти вперед!

Люди было загомонили, но ропот перекрыл бас Медведя:

— Весла на воду!

Со вздохами лесовики разбирали весла. Взмахнув ими, как селезень крыльями, драккар словно вздохнул облегченно и осторожно двинулся сквозь туман туда, куда неотрывно смотрели каменные глаза на турьем черепе.

И в этот миг кто-то поднял голову:

— Смотрите! Морской змей!

Гребцы побросали весла, вскакивая на ноги. В молочной пелене тумана за бортом темнело нечто — то ли стоящий в воде торчком обрубок бревна, то ли острый палец водяного, грозящий смельчакам, то ли в самом деле голова на длинной шее. И она приближалась!

Побросав весла, люди бросились разбирать оружие. Драккар закачался на волне то ли от суеты на борту, то ли от движения настигшего свою жертву морского змея. Но прежде чем нашелся первый глупец, который натворил бы бед от испуга, Волчонок проворно вскочил на борт ногами.

— Весла на воду! — рявкнул он с яростью, неожиданной после стольких дней почти полного молчания. — И вперед! Кто трусит, положите свои мечи рядом и гребите!

Одного взгляда в его побелевшие сузившиеся глаза оказалось достаточно, чтобы лесовики, уже приготовившиеся к бою, остановились и вернулись на свои места. «Тур» снова двинулся вперед, вопреки воле кормщика набирая ход, — люди спешили уйти от возможной погони.

Но то ли это в самом деле был не змей, то ли ему оказалось не под силу догнать драккар, а может, он и не хотел за ним гоняться, но только через несколько согласных взмахов весел темная голова за бортом отстала, а потом и вовсе растворилась в тумане.

Мутная пелена рассеялась сама собой много позже, и все это время «Тур» продолжал идти вперед. Когда же небо и море очистились, за бортом плескалось уже не Варяжское море, а безымянный океан, омывающий берега Мира богов. Здесь, словно ожидая драккар, поднялся ветер, и гребцы оставили весла.

Непогода и на море непогода. Ветер принес снеговые тучи и, волоча «Тур» вперед, не забывал осыпать его мокрым снегом. Море посерело и тащило драккар рывками, словно срывая зло. Лишь несколько дней спустя, когда Волчонок весь извелся ожиданием, впереди показался берег. Отступив от крутых каменистых обрывов саженей на двадцать, в море высился каменный замок на острове. В небольшой бухте уже ждало на отмели несколько кораблей, похожих на «Тур».

Едва впереди что-то обозначилось, Недоноска как подменили. Куда-то исчезла тревога и боль во взгляде, он переменился и стал порывистым, немногословным и резким в речах и поступках. Повесил Друга на бедро и не расставался с ним днем и ночью. Он наитием знал, что это и есть цель его пути, и заставлял остальных думать так же. Когда «Тур» подошел к берегу, он первым прыгнул в ледяную воду и выбрался на камни, отряхиваясь по-собачьи, а потом приказал вытаскивать драккар на мель и следовать за ним. Куда — было ясно и так, стоило обернуться на остров, соединенный с берегом каменным мостом.

Страхом веяло на лесовиков от чужих мест и этого дома, изваянного целиком из камня, но Недоносок не давал времени на раздумья и колебания, от нетерпения чуть не приплясывая на берегу. С ним не спорили — успели вспомнить, как он вел себя в начале похода, каким был прежде, и понимали, что перед ними был настоящий берсерк. Не из тех, кто перед боем пьет чародейные зелья или окуривается дурманом, доводя себя до неистовства, а природный, кому издавна подражали все прочие. В походке, жестах, голосе, лице его появилось нечто волчье — казалось, в его душе всегда спал дикий зверь, и вот сейчас он проснулся и подчинил себе не только тело парня неполных семнадцати лет, но и всех, кто шел за ним. И мнилось, даже цвет глаз его сменился с синего на золотисто-янтарный, волчий.

Едва дождавшись, пока лесовики начали высаживаться на берег, Волчонок, прыгая с камня на камень, поспешил к мосту. Как и все, он был тут первый раз, но не медлил и мига — пожирающая изнутри вернее хвори боль за вожака гнала его вперед. Стая еще только карабкалась по камням, а он уже ступил на высеченный из цельной скалы мост.

Там его ждали — первый человек, которого они увидели с тех пор, как пустились в путь. Отделившись от камня, словно выступив из него, он шагнул Волчонку наперерез, но тот не смутился и подошел ближе. О чем они говорили меж собой — того замедлившие ход лесовики не слышали, но со стороны всем почудилось, будто не два человека — два волка сошлись, принюхиваясь…

Стая остановилась, поднявшись на склон. Страж моста, с виду такой же лесовик, только одетый по-здешнему непривычно, в одежду, целиком скроенную из кожи, не обращал на них внимания. А каменный замок пугал, воскрешая в памяти все сказки, что рассказывали маленьким детям старухи у огня долгими зимними ночами. Хотелось вернуться к драккару и уплыть, пока не поздно, но что потом о них скажут свои же жены и дети? Что ушли на зов вожака и не только свернули с полдороги, но и бросили на произвол судьбы мальчишку? Будет ли тогда для стаи место под солнцем? Или придется разойтись, забыв, что были они лесовиками и звались когда-то стаей? И стая ждала.

А потом Волчонок отступил в сторону, и привратник широким шагом вместе с ним направился к стае. Подойдя, он окинул взглядом стаю и, скосив глаза, оглядел драккар, словно проверяя сказанное ему.