В конце 1915 года Протопопов в очередной раз лежал в клинике Бадмаева. «Хитрый китаец» узнал тогда от своего друга Распутина о поисках новых министров. И Бадмаев, всю жизнь пытавшийся участвовать в большой политике, не упустил свой шанс. Протопопов, любимец Думы, – вот кто нужен царю! Его пациент примирит парламент с властью. Мягкий, хорошо воспитанный, он не может не понравиться в Царском Селе. Этот больной, безвольный человек будет безропотно служить царице. И не забудет своего врача… Так состоялись «смотрины» – знакомство Протопопова с Распутиным.

Из показаний Протопопова: «Бадмаев посоветовал Распутину провести меня в правительство… Бадмаев хотел сделать меня председателем Совета министров и верил в силу влияния Распутина на царя и царицу… «Если он этого желает, он и добьется…» Начались тайные встречи с мужиком. Именно тогда у них появилась общая знакомая – хорошенькая Шейла Лунц, которая безуспешно навещала Распутина и которую совсем не безуспешно начал навещать Протопопов.

Из показаний Лунц. «Он производил на меня впечатление мягкого, умного и обворожительного человека… Я в это время горевала без мужа, и Протопопов приезжал ко мне по вечерам поболтать со мной…»

Встретиться с Протопоповым на квартиру Шейлы приезжал и Распутин.

Из показаний Филиппова: «Протопопов приезжал к ней чрезвычайно часто для свиданий лично с нею, а затем в присутствии приглашавшегося туда Распутина… Протопопов стал держать себя чрезвычайно конспиративно с тех пор, как заручился обещанием Распутина помочь ему получить пост министра внутренних дел».

В ресторанных кабинетах, на квартирах шлюх начинался теперь «путь во власть». Царь, находившийся в Ставке, отдал свои полномочия по формированию власти царице; царица поручила это полуграмотному мужику, а тот перепоручил окружавшим его проходимцам. И хитроумные финансисты в полуфеодальной стране попросту покупали власть. Причем все они боролись, подсиживали, умно заманивали в ловушки и обливали грязью друг друга. Все они в совершенстве овладели искусством взаимоистребления, не понимая, что раскачивают лодку, в которой сами же сидят, лодку, которая уже еле-еле держится на плаву.

Тогда все это кончилось катастрофой…

Но вернемся в июнь 1916 года, когда приехавший из Швеции Протопопов впервые удостоился высочайшего приема. Несмотря на неудовольствие Николая от его встречи с Вартбургом, Протопопов тем не менее «был обласкан царем».

Из показаний Вырубовой: «Это было характерно для Государя, у которого иногда с первого взгляда зарождались безотчетные симпатии к людям».

Думаю, Подруга привычно лукавит. Симпатию Николая «подготовили», ибо встреча с Вартбургом была первым поручением царицы, которое выполнил Протопопов. Он, вчерашний борец за войну до победного конца, привез предложения о сепаратном мире. И не его вина, что Николай не посмел пойти против своего окружения, против Думы и остался верен союзническому долгу.

Но во время встречи царь понял: Распутин прав – любимец Думы готов выполнять любые поручения. Вот почему Николай был так доброжелателен с этим мягким человеком, столь отличным от его прежних громогласных министров, и в конце аудиенции повел себя очень сердечно. Протопопов запомнил, как сквозь стеклянную дверь он «увидел играющего Алексея, и Государь вдруг сказал: «Вы не представляете, какое утешение для меня этот мальчик и как мне не хочется отпускать его…»

Так у трона возник Протопопов, которого Распутин называл «Калининым» или «Генералом Калининым». И когда Бадмаев с изумлением поправлял его, мужик говорил: «Все равно! У Государя все смеются, когда я называю его Калинин».

В хлыстовских сектах прозвищами скрывали истинные имена. Обожавшая тайны царица сделала распутинские прозвища частью шифра в своих письмах, которые многие при дворе мечтали перехватить… Министр путей сообщения назывался теперь «Железный», Штюрмер превратился в «Старикашку». Вспомним также «Хвоста» и «Толстопузого» – Хвостова, «Суслика» – епископа Варнаву. А царь и царица – «папа и мама»…

После истории с Вартбургом и начинается выдвижение Протопопова. Сам он показал на следствии: «Распутин говорил мне, что сразу председателем Совета министров я не буду, а вначале получу пост министра внутренних дел».

Протопопов должен был стать третьим министром внутренних дел и вторым премьером, выдвинутым мужиком. Долгожданный союз, о котором мечтал когда-то в начале царствования Николай – союз мужика с властью, – стал реальностью.

К тому времени Распутин уже понял: у Штюрмера оказались свои планы, точно такие же, как и у предыдущих – Коковцева, Хвостова. Все они действовали по одной схеме: сначала воспользоваться мужиком, на время заключить с ним союз, а потом отодвинуть его от власти. Умный и интуитивный Распутин почувствовал: «Старикашка» ведет свою игру – уклоняется от встреч с ним и «мамой».

Избегал премьер и встреч с Манасевичем, хотя тот, привычно служа двум господам, аккуратно посылал Штюрмеру в конвертах с грифом «секретно» сведения о том, что затевают в Царском Селе. Но премьер величественно игнорировал «Рокамболя», а вскоре попросту откомандировал в распоряжение департамента полиции. И митрополит Питирим «был тоже недоволен… почувствовал, что Штюрмер уже реже говорит с ним по телефону».

Распутин по-своему реагировал на поведение премьера. Как показал Манасевич, мужик орал на первого сановника империи: «Ты не смеешь идти против желания мамы! Смотри, чтоб я от тебя не отошел! Тогда тебе крышка!» А когда Манасевич его урезонивал (подогревая тем самым его ярость), Распутин четко объяснял: «Старикашка нe повинуется маме – стал сам прыгать, шея ему будет быстро сломана».

Желания «мамы» – истинного премьера – вот закон! И скоро мужик окончательно решил: Штюрмер стал опасен.

В конце лета 1916 года по Распутину был нанесен сильный удар – арестовали Манасевича-Мануйлова.

«Рокамболю» вечно нужны были деньги. Игра в карты и дорогая любовница требовали больших расходов. И в августе некий московский банкир сообщил новому директору департамента полиции генералу Климовичу, что Манасевич потребовал у него 25 000 рублей, обещая при помощи Распутина избавить банк от ревизии.

И вместо того чтобы проинформировать Царское Село, генерал дал делу ход. По его совету в банке переписали номера ассигнаций, и Манасевич был арестован с поличным прямо на улице. Мужик понимал, что Климович никогда не решился бы на это, не имея поддержки премьера. И действительно, в Царском скоро узнали, что Штюрмер сказал об аресте Манасевича: «Наконец-то этот негодяй и шантажист за решеткой!»

Счета Манасевича в банках были арестованы. Выяснилось, что только за конец 1915 – начало 1916 года на его счету в одном лишь банке «Лионский кредит» появилась громадная сумма – 260 000 рублей.

Распутин бросился к «маме». Но Аликс пришлось смолчать – прямо выступить в защиту этого подозрительного человека, уличенного к тому же во взятках, она не посмела.