— Гребень? Что ты несешь, Бесси?

— Дженни говорит, что хозяйка постоянно пользуется этим гребнем, сидя перед туалетным столиком. Вы же знаете, какие у миссис Лэндовер волосы. Они будут торчать в разные стороны, если без гребня… Она всегда втыкала гребень в волосы. Сзади. Без гребня ее никто никогда и не видел.

— Похоже, Дженни хочет всем этим намекнуть на что-то более серьезное. На что же?

Бесси смутилась и проговорила:

— Не стоит, право, говорить об этом, мисс Трессидор.

— Но тебе же хочется посплетничать со мной. А ты знаешь, что я не люблю уверток и жду от других людей того же. Поэтому говори и побыстрее. На что намекает Дженни?

— Я и сама-то не совсем ее поняла… Словом, ей кажется, что миссис Лэндовер нет в Йоркшире.

— А куда же она тогда уехала? Что думает по этому поводу всезнающая Дженни?

— Вот это-то ее и волнует. Она уехала и… оставила свой гребень.

— Не могу поверить в то, что какой-то гребень играет в жизни миссис Лэндовер такую важную роль.

— Дженни просто все это показалось довольно странным… Принимая во внимание обстановку, которая сложилась в Лэндовере…

— А, по-моему, Дженни просто нечем заняться в отсутствие хозяйки. Вот она от скуки и начала фантазировать.

На это Бесси ничего не сказала.

— Она написала письмо, — наконец проговорила она, глядя в пол. — Дженни хорошо пишет. Мне даже кажется, что она порой рисуется этим…

— Так ты сказала, что она написала письмо. Кому?

— Она написала тетушке мисс Лэндовер. Адрес она узнала, заглянув в записную книжку своей хозяйки. Хозяйка как-то говорила ей, что там можно найти адрес тетушки. Хозяйка вообще любила поболтать с Дженни. Дженни говорит, что они всегда все друг другу рассказывали… как подруги. У них были не совсем те отношения, которые бывают между хозяйкой и служанкой. Ну, вы меня понимаете…

— Да, я тебя понимаю.

— Миссис Лэндовер всегда все хотелось знать про других, и Дженни рассказывала, что знала. Так вот… Дженни написала письмо тетушке, а внутрь вложила письмо для миссис Лэндовер. Словом, письмо мисс Аркрайт для передачи в руки миссис Лэндовер… Дженни знает все эти тонкости. В письме Дженни напомнила хозяйке о том, что та забыла свой гребень, и предложила прислать его… если хозяйка там, конечно…

— А Дженни в этом сомневается?

— Ну, принимая во внимание то, что тут видели… черную собаку…

Я почувствовала, что больше уже не выдержку.

— Хватит, Бесси!

Она ушла, а я осталась со скованным ужасом сердцем.

Как-то няня Ломан, как обычно, увезла Ливию в Лэндовер поиграть с Джулианом.

После того разговора с Бесси я чувствовала все возраставшую тревогу. «Все это слухи! — подумала я. — Глупо придавать им какое-то значение».

Но перед глазами постоянно стояла вересковая пустошь, люди, снующие вокруг шахты, перешептывающиеся, оглядывающиеся по сторонам, словно в ожидании увидеть черного пса и белого зайца…

Когда Ливия вернется, я пойду укладывать ее спать. Эта процедура всегда действовала на меня успокаивающе. Я стану рассказывать ей про Золушку, время от времени нарочно чуть путаясь, чтобы дать ей возможность поправить меня, — она знала сказку наизусть, — и тем самым доставить ей удовольствие.

Услышав, как они вернулись, я перешла в детскую.

Няня Ломан выглядела встревоженной.

— Что случилось? — поинтересовалась я.

Она посмотрела на Ливию. Я понимающе кивнула. Няня Ломан не хотела говорить при ребенке.

В тот вечер сказка про Золушку показалась мне особенно длинной. Выйдя наконец от Ливии, я тут же разыскала няню Ломан.

— Что такое?

— Мм… это очень странно, мисс Трессидор. Вы знаете Дженни, которая служит у миссис Лэндовер?

— Конечно, знаю.

— Миссис Лэндовер уехала в Йоркшир, ничего ей не сказав и забыв дома свой гребень, которым она постоянно пользовалась. Дженни это тревожит.

— Про гребень я уже слышала, — сказала я нетерпеливо.

— Дженни написала тетушке миссис Лэндовер. Ведь хозяин сказал, что жена отправилась именно к тетушке. Внутрь она вложила письмо для самой хозяйки. Так вот, письмо вернулось обратно с запиской от тетушки, в которой сообщалось, что миссис Лэндовер у нее нет и что она вообще ничего о ней не слышала с самого Рождества.

— Что?! Что же это может означать?

— Что это может означать?.. Где находится миссис Лэндовер, вот в чем вопрос.

— Но ведь она поехала в Йоркшир…

Няня Ломан отрицательно покачала головой и отвернулась.

Я не могла прочитать ее мысли, но примерно догадывалась, в каком направлении они устремлены. Мне всегда казалось, что жизнь хозяев — открытая книга для слуг.

Интересно, сколь много им о нас известно?.. О многом ли догадываются?..

Когда она вновь посмотрела на меня, у нее было такое выражение глаз… Неужели в них мелькнуло подозрение?..

Что она хотела сказать этим взглядом? Наверное, спрашивала: «А какую роль во всем этом сыграла ты?»

Я относилась к няне Ломан с большим уважением. Она добросовестно выполняла свои обязанности, была образцовой няней, но именно наличие в ней множества добродетелей и держало ее всегда в пределах строгих рамок и порождало критический взгляд на окружающих.

Всем было хорошо известно, в каких отношениях находились Поль и Гвенни. А знали ли люди о тех чувствах, которые Поль питал ко мне и которые я питала к нему? Казалось маловероятным, что нам удавалось полностью скрывать их от любопытных глаз.

И теперь люди скажут: «Миссис Лэндовер мешала им, стояла у них на дороге. А теперь миссис Лэндовер исчезла».

Мне необходимо было увидеться с Полем.

Подозрения мучили меня, подтачивая сознание. Я знала, что уже не успокоюсь.

Перед моими глазами всплыло его лицо. «Что-то надо делать, — говорил он. — Я ненавидел ее…» А я тогда сказала: «Ты говоришь о ней так, как будто ее уже нет с нами».

Да, между нами состоялся именно такой разговор. Почему он говорил о Гвенни в прошедшем времени?

Я знала, что скорее всего мои подозрения — глупость, но ничего не могла с собой поделать. И тогда я отправилась в Лэндовер.

Как жаль, что дом был полон слуг и я не могла встретиться с Полем так, чтобы об этом никто не знал.

Дверь мне открыла одна из служанок.

— Добрый вечер. Миссис Лэндовер еще не вернулась?

— Нет, мисс Трессидор.

— А что-нибудь уже известно относительно того, когда она приедет?