еще в мое время. У меня до сих пор сердце разрывается, когда я смотрю на это спустя тысячу лет. К сожалению, даже если время остановилось, человечество все равно должно идти вперед. Бьюсь об заклад, вы никогда не останавливались, чтобы посмотреть на эту сцену. Меня тошнит от ваших постоянных ссор. Глаза Сейберса замерцали от удивления при виде спокойного выражения лица Бренделя. Он думал, что это замечательное качество, не зная, что Брендель уже давно к нему привык.

Однако на лице Зайбера не отразилось ни одной из его мыслей. Для такого мертвого духа, как он, прошлое служило лишь источником боли и сожаления.

Брендель не ответил Зайберсу. Вместо этого у него был другой вопрос. – Императрица Сансоро, вы однажды сказали, что его уровень был на уровне Пика Закона. Я не думаю, что человек такого калибра может затащить других в Высшее Царство.

— Я также сказал, что это не его истинная сила, — небрежно ответил Сансоро.

Брендель принял мудрое решение прекратить расспрашивать ее. Он понимал это, если она не делала ничего без уважительной причины. Он знал, что лучше не начинать спор с женщиной, которая обладала вековыми знаниями и мудростью. Многие почитали ее как мудреца, хотя большую часть времени она проводила во сне, Брендель все равно не осмеливался идти против ее слов.

Брендель чувствовал, что ему не нужен этот урок. Для человека было нормальным совершить ошибку из-за недостатка знаний, но повторить ту же ошибку снова зависело от того, есть ли у человека мозг.

Брендель вырвался из своих мыслей. Он посмотрел на Короля Снежных Рыцарей, который затащил его в Крайнее Царство, зная, что он определенно здесь не для того, чтобы говорить о пейзаже. Воспоминания были самой болезненной вещью, которую мог испытать дух. Каждое воспоминание означало, что духу придется заново пережить боль и сожаление, которые он таил. Они могли только молча страдать, ожидая дня, когда они смогут двигаться дальше. Ключом к освобождению Зайберса была клятва, которую он дал.

Причина, по которой он привел Бренделя в это место, могла заключаться только в Крови Бога, которая принадлежала Дракону Тьмы.

Это было Наследие Дураков.

Король Миирны.

Дитя, ты тот, кого он выбрал? – Зайберс заговорил после некоторого молчания.

— Если человек, о котором ты говоришь, — твой король, Дракон Тьмы Один, тогда да, — ответил Брендель.

В каком-то смысле. Сейберс продолжил: – Но вы думали, что можете говорить со мной на равных только потому, что у вас есть страница Семистраничной печати? –

Брендель покачал головой. – Это ваша точка зрения. Мне не нужна причина, чтобы говорить с кем-то на равных. В моих глазах все равны.

Интересный. – Зайберс молча задумался, прежде чем сказать: – Так какое право вы имеете спасать этих людей? Вы не мессия. Некоторым суждено умереть в борьбе, но вы изменили их судьбу.

Брендель был потрясен его словами. – Что ты имеешь в виду? –

Знаете ли вы, что история показала, что это всегда будет повторяться. Король Снежных Рыцарей начертил в воздухе круг. – Будь то королевство или династия, оно поднимется к славе, а затем рухнет. История всегда будет идти своим чередом. Но вот вы так сильно пытаетесь вернуть его на – правильный – путь, не зная, что тем самым вы идете против самой истории. Как дурацкая затея, –

— Ты видишь мои воспоминания?! Шокированное выражение лица Бренделя отразило его мысли. Зайберс явно оценивал свои действия. Он почти не разговаривал с этим человеком, поскольку они встретились всего несколько минут назад, но каким-то образом он знал все о прошлом Бренделя.

Единственным возможным объяснением было то, что Сейберс мог читать мысли.

Но это невозможно! В игре это классифицируется как запрещенная темная магия!

— Нет, — расплылся в ухмылке Сейберс. Брендель мог видеть Огонь Души в его глазах. – Возвращение к истории. Это всего лишь маленькая хитрость, я уверен, что вы слышали о ней. Ты должен быть счастлив. С этим законом Марша может признать тебя настоящим героем.

Это заклинание, – Брендель вдруг вспомнил о нем. Его глаза расширились, когда он спросил: – Я думал, что это нельзя использовать против игроков? –

Игроки? –

Ах, – Брендель понял, что совершил ошибку. – Ничего, ты можешь увидеть все мое прошлое? – Брендель внезапно стал очень осторожным. Все, что касалось предыдущего мира, должно было храниться в секрете. Если бы этот секрет стал известен, его определенно заклеймили бы как еретика. Слишком сложно было объяснить игру.

— Нет, только малая часть. Ведь никто не рождается легендой. Впрочем, у вас довольно своеобразный случай. Ваша жизнь до девятнадцати лет совершенно пуста. Как будто какая-то сила блокирует заклинание. Это Марша? Но ты не похож на Избранного. — пробормотал Сейберс, качая головой.

Брендель вздохнул с облегчением. — Ладно, что ты хочешь сказать? Сэр рыцарь, неужели вы привели меня сюда только для того, чтобы задать эти несущественные вопросы, не так ли?

Несерьезно? Вот как ты это видишь? – Король рыцарей Форста посмотрел на Брендела. – Это мои искренние вопросы. Вам не кажется, что ваши действия парадоксальны? Кого вы пытаетесь спасти, изменяя историю? Ты не мудрец, ты не можешь дать другим судьбу, которую они хотят, и ты не знаешь, чего хотят люди.

Сейберс поднял голову и посмотрел на Брендела. – Откуда вы знаете, что то, что вы делаете, правильно? Возможно, сейчас вы сможете спасти это королевство, но в конце концов оно превратится в пепел. Ничто не может длиться вечно. Возможно, из-за ваших действий они потеряли единственную надежду на спасение. Вы думаете, что спасаете людей, когда на самом деле их доминируете. В конце концов, наступит день, когда вина будет возложена на вас.

Значит, ты говоришь, что все, ради чего ты работал в жизни, было напрасно? С твоей стороны смешно это говорить, — вызывающе ответил Брендель.

Король Снежных Рыцарей наморщил лоб в ответ на обвинение Брендела. Взволнованным тоном он сказал: – У меня нет ответа на ваш вопрос. Никто не делает. Но, по крайней мере, я ни о чем не жалею.

Без сожалений? Ну и шутка. –

Сейберс внезапно обнажил свой меч. В руках он держал кроваво-красный Ловец Душ. Глаза Короля Снежных Рыцарей сияли холодным блеском. В одно мгновение его настроение изменилось с миролюбивого вопрошающего на дикого поджигателя войны.

— Позволь мне сказать тебе это, дитя. Я считаю, что ответ, который вы дали,