Я очнулся и понял: ничего этого не случилось — только почудилось на миг. Вражьи угрозы — брехня. Я начал давить на «барельеф». Он был удивительно мягким; он поддался давлению и стал вжиматься внутрь стены. Я не удержал равновесия и провалился следом за ним.

Я попал в каверну — ни тебе пузырящейся черной массы, ни переплетения нитей грибницы, ничего. Роги Нивширп в считанные секунды растворился в воздухе или всосался в стену. И тут обман…

Тот мир, который я привык лицезреть, ощущать вокруг себя с самого детства, все чаще оказывается не более чем видимостью. И наши поступки оказываются не тем, чем представлялись доселе.

Я выбрался из каверны назад, в тоннель. В кромешной тьме, прижавшись к стене, Настя стояла ни жива ни мертва. Анька чуть слышно попискивала у нее на руках. Я попробовал зажечь висящую у меня на шее горняцкую лампу, и, слава Логосу, она загорелась.

— Все в порядке, — сказал я нарочито спокойным голосом. — Осталось сделать одно дело, и пойдем назад. Это недолго.

Настя закивала головой. В свете лампы я увидел блеск у нее под глазами и на щеках. Старшая моя девочка беззвучно истекала слезами.

— Все будет хорошо. Потерпи.

Нужно было делать дело. И очень быстро. Я зажег семь свечей, расставил их по кругу и стал раскладывать на неровном полу атрибуты. Я собирался свершить логическую процедуру под названием «закрытие могилы». В головное заклятие я намеревался заложить отсрочку исполнения, запустив что-то вроде бомбы с часовым механизмом. Если мы не успеем выбраться из этих катакомб, нас погребет в земной толще вместе с обитающей здесь нечистью.

Атрибуты были явно слабоваты, чтобы сжечь дотла этот рассадник чудовищ, да и заклинаниями я владел на уровне старшего логика — никак не выше. Не всем же быть Великими… По крайней мере, я сделаю все, что в моих силах.

Мир переполняет рассеянная энергия. Ее только надо уметь сконцентрировать и извлечь. Логические процедуры — один из путей. Магические ритуалы — другой. У Мирового Мицелия — собственные умения.

Наконец все было готово. По наитию я замкнул «цепь разрушения» тем самым амулетом против стратега зверей, что помог мне когда-то поймать неуловимого вервольфа. Поднялся с корточек, встал в середину боевой логической фигуры и начал читать заклинание. Я возвышал и возвышал голос, пока он не загремел.

— …из тверди земной вышла, в тверди да упокоится. Аминь! — закончил я почти громовым раскатом.

Стены дрогнули, и с потолка нам на головы посыпался песок.

— Бежим! — крикнул я Насте и, перепрыгнув через «цепь», схватил ее за руку.

Мы ринулись обратно — к поверхности, но земная твердь не собиралась так легко нас выпускать. Коридор неожиданно завилял, уводя нас совсем в другую сторону. В эти минуты я не пытался вспомнить будущее. Я твердо знал: век мой длинен, а значит, на сей раз как-нибудь спасусь. И надеялся, что уцелеем мы все втроем.

Мы неслись что есть духу, но коридор не думал кончаться. За очередным поворотом мы влетели в заваленный каменными глыбами тупик. И тут снова раздался голос — тот, что спорил с Роги Нивширпом:

— Мицелий уже покинул приговоренную тобой зону. Так что все старания напрасны. Прощай, логик. — И он смолк.

— Мамочка… — простонала Настя и села на пол. — Я больше не могу.

— От-ста-вить! — скомандовал я и попытался ее поднять.

Ноги не держали мою старшую девочку. Категорически подгибались. Неужто придется нести обеих, бросив драгоценное оружие? И даже если брошу, быстро с таким грузом не побежишь.

— Вставай, милая. Нам нельзя тут застрять, — уговаривал я Настю. Все без толку.

Тогда я прочитал самый сильный ободрительный заговор — но колени ее снова подогнулись.

— Бери Аньку! Беги! Ради бога! — умоляла Настя. И тут я разозлился на нее — едва ли не впервые в жизни. Злость мне, как видно, и помогла — понял, что надо делать.

— Чичас, — с притворной веселостью ответил я. — Токо портки подтяну. — Высыпал в рот из ладанки подаренное Ли Ханем снадобье и прочитал «богатырский» самозаговор, чтобы мобилизовать все свои силы. Я еще никогда не использовал его, приберегая на черный день. Примененные впервые, заговоры срабатывают в десять раз сильнее. Потом я скинул с плеч рюкзак, перебросил пулемет и перевязь с мечом за спину и подхватил мою женушку на руки. Аньку она все так же прижимала к груди.

Я прочитал еще один самозаговор и определил верное направление. Осталось найти нужное ответвление коридора или какой-нибудь лаз. Не было их — хоть ты тресни. Коридор вел нас обратно к «цепи разрушения».

— Господи! — простонала моя душа вопреки робким протестам хладного разума. — Выведи нас отсюда. Я не верую в тебя и вряд ли когда поверю, но, если ты есть, выведи нас… — я не знал, чем закончить эту странную молитву, — ибо божье дело мы вершим.

Плохо дело: если прошу кого-то о помощи, значит, перестал рассчитывать на самого себя. Тогда, считай, пропал. И тут я почуял едва уловимое движение воздуха: слабейший ветерок на мгновение коснулся виска и отлетел прочь. Кто мне помог? Бог, которого нет? Слепой случай? Переданное по наследству звериное чутье?

Надо было спешить, чтобы ведущий на поверхность спасительный ход не исчез, закончившись тупиком, не увел куда-нибудь в недра, сделав очередной предательский крюк. И я побежал. Я не чувствовал веса моих девочек, не нагибал голову, чтобы защитить макушку от ударов о выступы потолка, и даже не смотрел по сторонам. Нюх вел меня, животный нюх предков, живших сто тысяч поколений тому назад.

Ветер свистел в ушах, черно-серые стены мелькали, уносясь за спину. Я бежал все быстрей — я был разогнавшейся паровой машиной, уносящимся от погони диким зверем, селевым потоком, сметающим все на своем пути.

— Есть!

Мы вылетели из подземного хода. Солнечный свет ударил по глазам, свободный дух ворвался в нос и горло. И тут «цепь разрушения» сработала. Земная твердь содрогнулась под ногами. Потеряв равновесие, я вместе с девочками свалился на камни, успел прикрыть их телом. Из распахнутого зева тоннеля швырнуло в небо столб каменного крошева. Меня осыпало с головы до пят, ударив по спине, плечам и загривку.

Гора содрогалась в конвульсиях, ходила ходуном, подбрасывая нас в воздух вместе с выбитыми из склона глыбами. Я откатился в сторону, чтобы не раздавить своим весом Аньку. Теперь мои девочки как мячики скакали рядом со мной. Пыльные фонтаны били из земных недр, и вот уже горный склон затянуло удушающее бурое облако. Мы жмурились и надсадно кашляли.

И вдруг Настя стукнулась об один из скальных обломков и на мгновение ослабила хватку. Завернутая в одеяло дочка покатилась вниз по склону.

— Ига!!! — истошно крикнула жена.

Изо всех сил оттолкнувшись ногой от земли, я устремился вслед за Анькой. Сгруппировавшись, я упруго отскакивал от каменистых уступов. Я нагонял туго завязанный сверток и наконец поймал его в воздухе. Перед лицом возник сосновый ствол. Хрясть!