— Я куда-то срочно должна была поехать. Еду и думаю: вот ты сейчас мне звонишь из Москвы домой (мобильных тогда еще не было), а меня нет. Как же узнать, поступили ли дети? Решила позвонить Лешиным родителям. Помню, даже двушки не было, попросила у кого-то. Звоню, трубку берет бабушка. Говорю: это Юля. Ну что, поступили наши мальчики?! Тут же слышу: дедушка танцует на балконе!..

* * *

В финале творческого вечера известного в Одессе конферансье Аркадия Астахова (сценарий ему мы написали вместе с Гариком Голубенко и Леней Сущенко) у бенефицианта были такие слова:

— Да, пятьдесят лет я провел на эстраде, и теперь меня иногда спрашивают: «Ну и что? Что вам дала эта эстрада? Вы не стали ни заслуженным, ни народным». Что ж, это правда. Но я думаю так, что лучше заслуженно не быть заслуженным, чем незаслуженно быть народным…

Нужно было слышать, какими аплодисментами встретил зал одесского Дома актера эти слова Аркадия Савельевича. Тем более что время еще было вполне советское…

* * *

Знакомый рассказывает:

— Звонит моя бабушка из Австралии. Говорит, что с глазами проблемы. «Но ничего, — продолжает, — у меня теперь три пары очков». «Зачем тебе столько?» — спрашиваю. «Ну как? Первые у меня для чтения, вторые — чтоб смотреть вдаль, а третьи — чтоб искать первые и вторые…»

* * *

Возглас:

— Как жаль, что вы наконец уходите!

* * *

Мой друг в начале предположительно веселого застолья:

— Поймал себя на остром желании потерять человеческий облик…

* * *

Издатель нашего «Фонтана» — очень веселый и находчивый человек. Вот свежий его экспромт:

— Это было еще в те годы, когда у нас не было своих ресторанов и мы были вынуждены ютиться по чужим…

* * *

О пожилом мужчине часто можно услышать: «Из него уже песок сыплется…»

Так вот. Один наш знакомый в день своего семидесятилетия, обращаясь к дамам, сказал о себе: «Я уже лет десять зимний кавалер…»

Как вы думаете, почему?

* * *

Известный юморист говорил:

— Я теряю квалификацию, меня уже многие принимают всерьез…

* * *

Воспоминание сорокалетней давности.

Одесская команда КВН (я, кажется, даже был ее капитаном) вышла в финал всесоюзного первенства и ждала своего соперника. Он должен был определиться во встрече команд Москвы и Перми. Москву тогда представляла команда Первого московского медина, капитаном которой был обаятельнейший Матвей Левинтон, а руководителем — один из основателей передачи, Альберт Юльевич Аксельрод. Наша небольшая делегация приехала на эту встречу как бы для рекогносцировки…

И вот что мне сейчас вспомнилось. Московские медики блистали, их преимущество было явным. Наибольший же успех у них был, кажется, в домашнем задании. Я до сих пор помню, как они хором исполняли диагноз больному на волшебную музыку Россини из «Севильского цирюльника».

Мелодия арии Фигаро всем известна. А пели следующее:

Ах, атрофирована,

браво-брависсимо!

Ах, атрофирована,

браво-брависсимо!

Ах, атрофирована,

браво-брависсимо,

браво-брависсимо, ваша нога!..

* * *

Встреча во Всемирном клубе одесситов. Посвящена первой одесской телеведущей Нелли Харченко, живущей ныне в Германии. Присутствует президент клуба Михал Михалыч Жванецкий. Тут же и одесские подруги Нелли Степановны. Когда чуть выпили, одна из них говорит:

— Я любила Жванецкого еще тогда, когда он сам еще не знал, что его есть за что любить!..

* * *

Впереди едет машина. На заднем бампере прикреплена красивая табличка: «Осторожно! Путаю педали!»

* * *

На дне рождения. Оживление перед застольем. Ждут опоздавших. А выпить хочется жутко. Веселые реплики.

— А вот умеет кто-нибудь кричать выпью? — спрашивает один из гостей.

Тут же из другого угла:

— Кстати о птицах. Вот есть еще такая птица — перепил…

Вдруг кто-то ни с того ни с сего:

— А вот я знаю человека, который в Мавзолее был.

Олег Губарь мгновенно:

— А я знаю человека, который и сейчас там.

* * *

Едем с моим товарищем Гариком Барацем. Толкуем об успехах наших детей — основателей, авторов и актеров московского комического театра «Квартет И». О том, что они имеют большой успех в Москве.

И тут Григорий Исаакович говорит:

— А ты знаешь, почему наши с тобой фраки не побила моль?

И сам себе отвечает:

— А потому что их у нас никогда не было…

* * *

Застолье в Одессе. Среди присутствующих — гости из Швеции.

Приносят горячее. Тут же слышится бодрый возглас: «Швед, русский колет, рубит, режет…»

* * *

Старый товарищ пригласил меня на свой юбилей и попросил быть ведущим. Говорит: «Чем не платить какому-то неизвестному массовику-затейнику, я лучше тебе не заплачу!» Ну как было не согласиться?..

* * *

Объявление:

Похудение электротоком.

Ни одной претензии…

* * *

Зарубежную поп-музыку он предпочитал нашей. Говорил: «Там хоть слова непонятны!..»

* * *

Саша Розенбойм поделился услышанной в Одессе фразой:

— Ты самое дорогое из всего того, чего у меня нет!..

* * *

Во Всемирном клубе одесситов отмечали 110-летие Ильи Ильфа. Присутствовала дочь писателя Александра Ильинична. Я, в частности, представил изданный в проекте «Антология сатиры и юмора России XX века» (Москва, изд-во «ЭКСМО») двухтомник Ильи Ильфа и Евгения Петрова. Слышу вопрос:

— Сколько стоит?

— Эти тома бесценны!..

Гарик Голубенко тут же:

— И это только стартовая цена!

* * *

— Утром я выглянула в окно, а там, на асфальте, крупными буквами: «Я люблю тебя, Рита!» Причем прямо на том месте, где еще вчера вечером стояла моя машина…

* * *

«Пока гром не грянет, еврей не перекрестится…»

* * *

Зиновий Ефимович Гердт много ездил по стране со своими творческими вечерами. Рассказывал о жизни, о друзьях — поэтах, артистах и режиссерах, читал стихи. Отвечал на записки. Шутил, иронизировал. Как правило, над собой. Однажды в Одессе прочитал записку: «Расскажите о самом большом вашем творческом успехе». Я хорошо запомнил его ответ. «Ну, о самом большом успехе — с удовольствием, — сказал Гердт. — Помню, были у нас гастроли в Тбилиси. И вот идем мы с моим грузинским другом по проспекту Шота Руставели. Весело разговариваем. Я докурил сигарету и ищу, куда бы бросить окурок. Оборачиваюсь, вижу метрах в десяти сзади урну. Возвращаться не хочется, и я щелчком отправляю туда окурок. И что удивительно — точно попадаю. Друг мой уже в нескольких метрах впереди. Эх, думаю, жаль, никто не видел… Вдруг женщина, рядом на тротуаре, видимо, заметив мое огорченное лицо, — на всю улицу: «Я видела! Я видела! Браво!..» Так что это был не только мой самый большой в жизни успех, но и по достоинству оцененный…»