что дальнейшая война Москвы с Тушином окончится поражением Вора и его сторонников, московских мятежников и польско-литовских авантюристов. Как и в пору Болотникова, оказывалось, что протестующая сторона московского общества, несмотря даже на существенную поддержку из-за литовского рубежа, не была в силах одолеть тот общественный строй, который она стремилась поколебать вооруженной рукой. Правда, второй натиск на государство враждебных ему сил был для них успешнее в том отношении, что увлек в измену не одну крепостную массу, но и служилый люд. Присутствие в Тушине у Вора рядом с русскими боярами зарубежного рыцарства решительно действовало на настроение московских детей боярских. Польская конница пугала их своим боевым превосходством, а польская культура увлекала внешним блеском. Всем «городом» следовали дети боярские за тушинцами против мужиков и в Галиче, и в Костроме, и в Ростове, и по другим местам. Царь Василий не мог теперь рассчитывать на своих служилых людей в такой степени, в какой это было возможно в борьбе его с Болотниковым. Тогда именно дворяне и дети боярские, отшатнувшись от казачьих дружин, всего более содействовали торжеству Шуйского. Теперь же этот общественный слой, деморализованный Тушином, уступает свое значение другому слою. Побеждают тушинцев главным образом замосковные и поморские мужики. Их силами крепок стал Скопин; их деньгами содержались наемные шведские отряды; их сочувствие доставило скорый и решительный успех А. Алябьеву и Ф. И. Шереметеву. Новая общественная среда в виде городских ратей сознательно вступала действующей силой в политическую и общественную борьбу. Принимая сторону московского государя и поднимаясь на охрану старого порядка, она давала в руки Шуйского новую победу, которая, казалось, упрочивала его положение на московском престоле[158].

Однако эта новая победа царя Василия оказалась столь же мимолетной, как и первое его торжество над Болотниковым. Еще раньше, чем Скопин и Шереметев начали из Александровской слободы наступление на тушинцев под самой Москвой, король Сигизмунд открыл военные действия под Смоленском, и для Московского государства стала неизбежна борьба с новым врагом. С другой стороны, прежде чем северные мужики успели осмотреться в освобожденной от Вора Москве и определить свои отношения к руководящим слоям московского населения, их вождь, которого они знали и чтили около двух лет, погиб загадочной смертью, а затем вскоре и сам царь Василий стал жертвой общественного недовольства. Он был лишен власти теми общественными кругами, которые захватили в свое распоряжение руководство собственно московской жизнью, хотя и не имели большой силы и влияния в прочей стране. Таким образом, замосковной и поморской рати не удалось ни умиротворить государство, ни укрепить излюбленное ими правительство, ни получить, наконец, должное влияние на ход дел в столице и государстве. Придя под Москву для восстановления и утверждения государственного порядка, мужики стали невольными свидетелями его окончательного потрясения и разрушения. Представляя собой сильнейшую в материальном отношении и духовно сплоченную среду, они, однако, не приобрели еще политического веса; оставаясь пока орудием, которым могла овладеть всякая умелая рука, они не сумели взять в свое распоряжение московские дела и отношения.

IX

Пятый момент Смуты – падение тушинского и московского правительств. Падение Тушина и его причины. Настроение казачьего и польско-литовского войска после побед Скопина и вторжения Сигизмунда. Тушинский «патриарх» и тушинская знать. Состав тушинского правительства. Его сношения с Сигизмундом и договор 4 (14) февраля 1610 года о призвании Владислава на московский престол. Характеристика этого договора

Победа Скопина над тушинцами и вторжение короля Сигизмунда в Московскую землю повели к падению обоих враждовавших правительств: олигархическо-боярского в Москве и русско-польского в Тушине. Это падение совершилось всего в какие-нибудь шесть-семь месяцев 1610 года и доставило полное, хотя и скоропреходящее торжество королю Сигизмунду, успевшему добиться полного уничтожения государственного порядка во враждебном ему Московском царстве. Не вдаваясь в мелочное изучение фактов этого момента Смуты, мы должны, однако, проследить, хотя бы в главных чертах, общую последовательность событий, приведших к временному падению политической самостоятельности Москвы.

Когда Александровская слобода была занята войсками Скопина, туда пришли, кроме войск Шереметева, и войска из самой Москвы с князьями И. С. Куракиным и Б. М. Лыковым. Слобода стала, таким образом, средоточием всех сил Шуйского. Под главным начальством Скопина начали воеводы очищать от врагов подмосковные города и дороги и подвигаться к самой Москве. Этот поход по необходимости был медлен, потому что тушинцы оспаривали у Скопина каждый шаг. Скопин прибегал систематически к одному и тому же приему на всех дорогах, которыми овладевал: он строил на них острожки и сажал в них гарнизоны, которые и держали данный путь в своем распоряжении. Поляки приписывали изобретение этой меры шведским военачальникам, но это был чисто московский прием, нашедший себе наилучшее выражение в известных гуляй-городах. Он применялся не только на Троицкой и Стромынской дорогах, где действовал Скопин, но и на Коломенской дороге, где царь Василий «повеле острожки поставити для проезду хлебу». С помощью таких острожков московская рать выбила тушинцев из всех их позиций кругом Москвы, за исключением одного Суздаля, где укрепился Лисовский, и достигла самой Москвы. Москва была освобождена от давнишней блокады[159].

Случилось это ранней весной 1610 года. В эту пору Тушинский стан уже утратил значение воровской столицы: в начале января его оставил Вор, а в начале марта покинуло его и все войско Вора. Кроме военной опасности, были и другого рода причины, отнимавшие у Тушина его первоначальную важность. От московских стен оно отстояло слишком далеко для того, чтобы играть роль осадной позиции. Между Тушином и Москвой Шуйский создал на Ходынском поле постоянный лагерь – обоз или полки, по московским выражениям. Тушинцы потеряли возможность нечаянного и быстрого нападения на московские стены и считали своим успехом уже то, что они в боях гнали врага «до самых стен города» («az pod mury»). Только измена московских казаков помогла им однажды ночью подойти к самой стене так называемого «деревянного города», или Скородума, и спалить эту стену на пространстве сорока сажен, но этим и окончился ночной приступ. Таким образом, из Тушина оказывалось трудно добыть Москву. Когда же главные военные операции сосредоточились в северных местах Замосковья, стан Сапеги под Троицей и ближайшая к нему крепость Дмитров стали главными опорными пунктами тушинцев, а само Тушино обратилось в своего рода резиденцию. Но и в такой роли Тушино не представляло удобства даже для Вора. Уже весной 1609 года ходил слух, будто Вор желал найти себе новое жилище, боясь, что в Тушине «на весне смрад и воня войско подушит». От большого съезда ратных и торговых людей там было грязно и