– В полуденной, – любезно подсказал я, метнув ядовитый взгляд на Дастина.

– Именно, в полуденной, – согласился Сергей. – Так вот, я там поднял со дна новый материк и теперь попробую создать идеальную цивилизацию без ваших подсказок. Надеюсь, справлюсь. А то и Альбион, и Теодория представляют собой жуткий конгломерат всех возможных ошибок. В общем, до свидания. Освободитесь к следующему понедельнику – приходите в гости, пива попьем.

Сергей кивнул, развернулся и ушел в темноту. Цепи и кандалы звякнули, падая на пол.

– Ну спасибо, – сквозь зубы процедил Дастин. – Тео, надо быстро придумывать, как отсюда выбраться. План дворца я помню наизусть. Если прорвемся через караулы и выберемся в город, то получим шанс на успех. Какие будут предложения?

– Примитивные. – Я указал на створку тяжелой двери, ведущую в коридор. – Поднимаем крик, оглушаем стражника, а дальше – море по колено.

– Принято, – согласился Дастин. – Кричи!

– Что кричать? – не понял я. – «Пожар»?

– Чересчур сыро для пожара… Просто ори.

Не успел я открыть рот, как в замке проскрипел ключ и створка медленно отошла в сторону. На ловца и зверь бежит. Ух, как сейчас кому-то не повезет!

Не спорю, сказочное Средневековье в оформлении Дастина Роу показалось мне очаровательной эпохой. Вы ведь смотрели старинный фильм «Золушка» с Фаиной Раневской? Чистенько, намазано бриллиантином и ваксой, подметено, вымыто, королевские гвардейцы не матерятся (правда, щипаются за ягодицы, но это можно списать на традицию), здесь же вы обнаружите принцесс, принцев, добрых фей и карету-тыкву, запряженную мышами. Насколько я поняла, Дастин выпросил у демиурга отнюдь не туповатый мир fantasy, а именно волшебную сказку. У меня не возникнет никакого удивления, если настоящую принцессу Валону испытывали на профпригодность с помощью летописной горошины и трех десятков матрацев. Ганс Христиан Андерсен, Шарль Перро и братья Гримм в одном флаконе.

Однако мне от этого не легче. Трудности встречаются даже в благолепном сказочном мире. И первейшая из них – безденежье.

Я попросту хочу есть.

– Деточка, не надо смотреть своими умильными глазками на прилавок! Хочешь покупать – покупай, а так стоять и пялиться незачем! Каждое пирожное – одна серебряная лира. Медовые булочки – по пять медяков.

Кондитер оказался белым, толстым и пахнущим специями. Рожа раскормленная. Жадина, по глазам видно. А у меня, смею заметить, в желудке урчит. После побега из замка (да что после побега! Со вчерашнего вечера!) маковой росинки во рту не было.

Я сплюнула, развернулась и пошла дальше. Кондитер проорал вслед:

– Детка, ихнее высочество сегодня устраивают бесплатную трапезу для веселящегося народа! По случаю восшествия на отеческий престол!

Одноразовое дармовое угощение меня не спасет. Почтенные ангелы-хранители, впутавшие меня в эту глупую историю, исчезли, бросив свою неудавшуюся протеже на произвол судьбы, я чудом выбралась из королевского замка, я не знаю города, не имею ни малейшего представления о местных традициях, в кармане нет ни копейки (да и карманов-то, собственно, тоже нет), вернуться обратно домой невозможно, ибо я не владею технологиями мгновенного перемещения в пространстве и времени и даже сомневаюсь, что таковые существуют, ибо предпочитаю считать, что все происходящее есть сон разума, порождающий чудовищ.

Хорошо, что сейчас середина дня, однако через несколько часов начнет смеркаться. Где прикажете ночевать? Искать картонную коробку и подражать нью-йоркским бездомным? Тоже не выйдет. За отсутствием в этом мире картонных коробок.

Вот с такими мыслями я шла по одной из городских улочек (каменная мостовая, двухэтажные домики с палисадниками, масляные фонари и вывески лавок).

«Ростовщическая контора Даян, Моше, Шлома и компаньоны. Мы ведем дела честно! Добро пожаловать!»

Взгляд наткнулся на эту помпезную рекламу совершенно случайно. Я остановилась, подумала, сняла серьги и золотую цепочку с шеи. Куплено еще в советские времена, в магазине «Яхонт». Думаю, золото остается золотом в любом мире.

Я толкнула дверь, звякнул колокольчик.

В целом лавка ростовщика оказалась именно такой, какой я себе ее и представляла. Темные шкафы, забитые толстыми книгами, прилавок, весы, на стенах в аккуратных деревянных рамочках висят какие-то официальные бумаги с гербами и печатями – лицензии на торговлю, надо полагать. Пахнет присутственным местом, как в ломбарде на Владимирской площади. Два посетителя: один имеет откровенно дворянский вид, нечто вроде проигравшегося в кости мушкетера, второй скромненько стоит в углу и ждет очереди. Хозяин, нацепив на глаз монокль, разглядывает перстень проигравшегося клиента.

– Камень – подделка, – прохрипел владелец лавки, а меня опять потянуло к идиотическому хихиканью, ибо вся сцена до крайности напоминала ожившую картину Рембрандта «В лавке менялы». – За оправу – не больше десятки.

– Да это же фамильное сокровище! – начал возмущаться «мушкетер». – Прадедушкино! Двадцать пять золотых, не меньше!

– Четырнадцать!

– Двадцать!

– Пятнадцать!

Уговорились на восемнадцати. Боже мой, я даже не знаю, насколько высоко здесь ценятся деньги и что можно купить на один золотой. Если пирожное стоит одну серебряную монету, а, предположим, в одном золотом – десять серебряшек… Много мне не дадут.

– У вас что, барышня? – Ростовщик остро взглянул на меня. – Учтите, старые тряпки и битые горшки меня не интересуют.

– Вот. – Я выложила перед живописным стариканом (нос крючком, сросшиеся брови и глубоко посаженные глаза… Все это обрамляется потертым лапсердаком, круглой шапочкой и пером за ухом) свои драгоценности. Он посмотрел одним глазом и сразу ответил:

– Пятерка.

Я вспомнила предыдущего посетителя и, набравшись храбрости, брякнула:

– Полтора десятка!

– Девушка, вы, наверное, больны, – вздохнул старичок. – У вас жар. Пойдите домой и выпейте отвара зверобоя. Скажите спасибо хотя бы за пять монет серебром.

– Ах, еще и серебром… – протянула я и пригрозила: – Или назначайте справедливую цену, или пойду к конкурентам.

По всей видимости, законы свободного рынка здесь действовали. На столе появились восемь маленьких серебряных монеток с профилем неизвестного мне короля, а серьги и цепочка исчезли в ящике стола седого грабителя. Значит, я могу съесть целых восемь пирожных. Восхитительно. Надеюсь, более простая пища, наподобие овсянки и хлеба, здесь стоит дешевле.

– И чего вы стоите, драгоценная моя? – сказал ростовщик неприязненно. – Здесь не богадельня, а солидная контора. Не могу же я вести дела себе в убыток! Ой-вей, только не говорите, что вы сирота, у вас умерла маменька, сестренка больна чахоткой, а папенька в запое! Если б вы знали, сколько таких несчастных сюда ходит! Или у вас есть еще что-нибудь?