После того как Рейдж и Ви дематериализовались обратно к дому, Бутч отправился за Эскалейдом. Сняв внедорожник с сигнализации, он услышал, как кто-то бежит к нему.

— Бутч! Постой!

Он обернулся. Марисса неслась к нему. Остановившись, она оказалась настолько близко, что он слышал пульсацию крови в ее венах.

— Ты ранен? — спросила она, оглядев его.

— Нет.

— Ты уверен?

— Да.

— Это был Омега?

— Да.

Она глубоко вздохнула, словно хотела попытаться, но знала, что он не станет говорить о случившемся. Они были не в тех отношениях.

— Прежде, чем оно явилось, я видела, что ты убил лессера. Тот… тот взрыв света был, когда ты…

— Нет.

— О. — Она опустила глаза к его рукам. Нет… она смотрела на кинжал на его бедре. — Ты дрался перед тем, как приехал сюда.

— Да.

— И ты спас того мальчика… Лэша, так?

Он поглядел на внедорожник. Грань, отделявшая его от того, чтобы наброситься на нее, крепко обнять и просить пойти домой с ним, была очень тонка. Он гребаный идиот.

— Слушай, мне нужно ехать, Марисса. Всего… хорошего.

Он обошел машину и сел внутрь. Она последовала за ним, но он закрыл перед ней дверь, хотя и не отъехал.

Черт, сквозь стекло и сталь Эскалейда, он ощущал ее так же ясно, как если бы она прижималась к его груди.

— Бутч… — Звук его имени был приглушенным. — Я хочу извиниться за то, что сказала тебе.

Он сжал руль и уставился в лобовое стекло. Потом, как полный болван, опустил руки и открыл дверь.

— Почему?

— Я сожалею, что приплела спасение твоей сестры. Тогда в Яме. Это было жестоко.

— Я… Черт, ты была права. Из-за Дженни я всю жизнь пытался спасать людей. Так что, не переживай.

Повисла длинная пауза, и он ощутил, что-то мощное, излучаемое ее телом. Ах да, ее потребность питаться. Она жаждала вены.

И естественно, его тело хотело дать ей каждую имеющуюся. Естественно.

Чтобы остаться в проклятом Эскалейде, он застегнул ремень безопасности, затем бросил последний взгляд на ее лицо. Он был полон напряжения… и голода. Она действительно боролась со своей потребностью, пытаясь скрыть ее, чтобы они могли поговорить.

— Мне нужно ехать, — сказал он. Прямо сейчас.

— Да… Мне тоже. — Она вспыхнула и отстранилась, их глаза встретились на короткий миг, но потом она отвела взгляд. — В любом случае, встретимся. Как-нибудь.

Она отвернулась и быстро пошла обратно в дом. И кто же встретил ее в дверном проеме? Ривендж.

Рив… такой сильный… такой властный… полностью способный накормить ее.

Марисса не преодолела следующего ярда.

Бутч выскочил из внедорожника, схватил ее за талию и потащил обратно к машине. Хотя она и не противилась ему. Вообще.

Он распахнул заднюю дверь Эскалейда и почти закинул ее внутрь. Залезая следом, он посмотрел на Ривенджа. Фиалковые глаза парня пылали, как будто он был бы не прочь присоединиться, но Бутч угрожающе посмотрел мужчине прямо в глаза и указал тому на грудь: универсальный сигнал «ты, стой на месте, приятель, и сохранишь все зубы при себе». Губы Рива прошептали проклятье, но затем он склонил голову и дематериализовался.

Бутч запрыгнул на заднее сидение внедорожника, хлопнул дверцей и оказался сверху Мариссы прежде, чем свет на потолке погас. На заднем сидении было тесно, его ноги изогнулись под необычным углом, плечи уперлись во что-то, вероятно, в спинку сиденья. Но никого из них это не заботило. Марисса лежала под ним, обхватив своими ногами его бедра и открыв рот его яростному поцелую.

Бутч перевернулся так, чтобы она оказалась сверху, сжал в руке прядь ее волос и дернул на себя, к горлу.

— Кусай! — зарычал он.

Твою мать, так она и сделала.

Он почувствовал жгучую боль от клыков, впившихся в него. Когда они проникли глубже, его тело яростно дернулось, вынуждая плоть прорываться сильнее. О, но это было хорошо. Так хорошо. Она пила глубокими глотками, и удовлетворение от кормления накрыло его журчащим потоком.

Он просунул ладонь между их телами и обхватил ладонью жаркий центр, потирая ее естество. У нее вырвался безумный стон, и другой рукой он стянул с нее рубашку. Боже благослови ее, она прервала контакт с его шеей на время, чтобы избавить от блузки и отбросить лифчик.

— Брюки, — сказал он хрипло. — Сними брюки.

Пока она неловко раздевалась в замкнутом пространстве салона, он расстегнул ширинку, высвободив эрекцию. Он не осмелился прикоснуться к себе — так близок был к оргазму.

Полностью обнаженная, она забралась на него; голубые глаза пылали, как огонь в темноте. Красная струйка крови виднелась на ее губах, и он приподнялся для поцелуя, затем повернулся так, чтобы она села, точно опустившись на его плоть. Он закинул голову, и они соединились, когда она проникла в его шею с другой стороны. Его бедра начали быстро двигаться, и она встала на колени, чтобы принять устойчивую позу, пока пьет.

Оргазм налетел на него.

Но в тот миг, когда все закончилось, он был готов сделать это снова.

И сделал.

Получив все необходимое, Марисса отстранилась от Бутча и прилегла рядом. Он лежал на спине, таращась в потолок Эскалейда, положив одну руку на грудь. Дышал прерывисто, одежда его была помята и перекручена, рубашка задралась на груди. Блестящий член лежал на плоском животе, а раны на шее оставались рваными даже после того, как она зализала их.

Она использовала его с дикостью, о существовании которой даже не подозревала. Ее жажда поглотила их абсолютным, первобытным безумством. А теперь она чувствовала, как тело ее поглощает то, что он отдал ей. Марисса прикрыла глаза.

Так хорош. Он был так хорош.

— Ты используешь меня снова? — И без того низкий голос Бутча окончательно охрип.

Марисса зажмурилась, в груди болело так сильно, что стало сложно дышать.

— Хочу, чтобы это был я, а не он, — продолжил Бутч.

О… все это произошло из-за злости на Ривенджа, а не ради нее. Ей стоило догадаться раньше. Она видела, как Бутч посмотрел на Рива, прежде чем сесть в машину. Очевидно, он все еще не оставил свою ярость.

— Неважно, — сказал Бутч, застегивая ширинку. — Это не мое дело.

Она не ответила, но он, казалось, и не ждал этого. Он вручил ей одежду и не смотрел на нее, пока она одевалась, а потом, когда ее нагота была прикрыта, открыл заднюю дверцу.

Холодный воздух ворвался внутрь… и она поняла кое-что. В салоне стоял запах страсти и кормления — густой, крепкий, соблазнительный аромат. Но не было ни намека на связь. Ни одного оттенка связующего запаха.