Но сейчас об этом можно забыть: обозначилась тайна.

Он погрузился в холодную воду и какое-то время судорожно вдыхал, пока не привыкло тело. Затем взял мыло и начал смывать липкий сок свиного корня и грязь. Закончив, он вынул из сумы чистый комплект черной одежды даль’шарума и переоделся.

Запах свиного корня не исчез и теперь. Он съел его столько, что им пропитались и дыхание, и пот, и даже слюна. Но свежий наряд был достаточно плотен, чтобы скрыть вонь.

Базар построили на околице Доктауна, и Терн хорошо его знал. Когда незнакомка показалась на дороге, он предстал заурядным шарумом, который всматривается в повозки с хлебом и прикидывает, чем бы позавтракать. Таких много.

Лазутчица замаскировалась не хуже – немолодая женщина с ребенком, идущая за покупками. Небрежно задавая наводящие вопросы, она дружески беседовала с торговками-даль’тинг и быстро узнавала все, что нужно, о городе и лактонских силах сопротивления.

Терн покачал головой. Он не умел вести такую разведку, предпочитая незаметно подкрадываться и слушать.

Женщина неторопливо направилась в город, как бы рассеянно и бессистемно заглядывая в лавки, но Терну было ясно, что она идет в доки, и он легко ее обогнал.

Терн ориентировался в доках не хуже, чем у себя в терновнике, но там кое-что изменилось. У каждого причала красовался его портрет с обещанием баснословной награды тому, кто его изловит.

В некотором роде слава – всюду видеть свое лицо. Капитан Делия оклеила похожими листовками – собственными навощенными портретами – стены личной каюты на «Плаче шарума». Она визжала от восторга всякий раз, когда при очередном набеге видела свежий, с обещанием повышенного вознаграждения.

«Я питаюсь их ненавистью, – говорила она. – Пусть рыдают, что не могут меня схватить».

Но Терна ненависть не грела. Уважить соплеменников матери означало предать отцовских. Может быть, у него есть родня в этом самом городе, которая сочтет его предателем, и гордиться тут нечем.

Однако, следуя за женщиной на дальний причал, он все же сорвал и припрятал листовку. Незнакомка устремилась к «Бурому копью». Кораблю капитана Керана.

Терн сглотнул комок в горле, испугавшись впервые с той минуты, как вошел в город. Капитан Керан наводил на него ужас и на озере, и на суше. Терн не знал человека опаснее.

Вместо ответа добавился новый вопрос. Может быть, это шпионка высшего ранга, присланная из Красии служить капитану Керану? Ее недооценят и землепашцы. Со временем она подберется достаточно близко, чтобы убить кого угодно.

Но это же мастерство она могла применить и сейчас – ликвидировать Керана и освободить место для нового вождя.

Юркнув под заброшенный причал, Терн сбросил одежду, припрятал копье, суму и щит, скользнул в воду. Он поплыл размеренными гребками и прошмыгнул под носом у охраны, которая патрулировала берег и флагманский пирс. Плавать не умели даже шарумы-матросы. Большинство из них старались и не засматриваться на воду.

Шпионка еще ждала разрешения подняться на борт, когда Терн, хоронясь в тени огромного корабля, взобрался по якорной цепи. Капитан Делия познакомила Терна со всеми видами судов и показала, как наилучшим образом использовать их недостатки.

Узкого отверстия хватило в аккурат, чтобы протиснуться в нежилой отсек с лебедкой. Оттуда он пробрался в каюту, расположенную под капитанской. В гамаке под убаюкивающий плеск волн храпел матрос – вероятно, только что сменившийся. Он не проснулся, когда Терн взобрался на бимс и прижался ухом к нужному участку потолка.

Донесся скрежет металла по палубе.

– У тебя под платьем доспехи, – произнес наверху Керан.

Ашия не знала такой тошноты с первых месяцев беременности. Она могла часами ютиться на стропилах. Делала сальто, от которых закружилась бы голова у землепашца-жонглера. Танцевала на катящемся бревне.

Но плавание по безбрежным водам не имело ничего общего с визитом на корабль Керана, стоявший в гавани на приколе. Каюту медленно покачивало – постоянное, неровное движение, вносившее хаос в попытки Ашии обрести равновесие. Озеро, как и беременность, беспощадно напоминало неоспоримую истину: тренировкой можно добиться многого, но кое-что остается в руках Эверама.

Ходьба превратилась в пытку. Ашия расхаживала взад и вперед, закрыв глаза и стараясь подстроиться под озерный ритм. Ей не хотелось быть застигнутой врасплох, если во время плавания завяжется бой.

К счастью, вероятность этого была мала. Люди Керана проводили Ашию на борт «Правосудия Эведжана», когда солнце садилось и его блики на воде не дали к ней присмотреться. Изящное и опасное трехмачтовое суденышко с экипажем из тридцати закаленных даль’шарумов не было ни крупным торговым судном с полным трюмом, ни ценным боевым кораблем и соблазна не представляло.

– Капитан Рахвель уже освободил каюту, – сказал Керан. – Он достойный наставник.

Простые слова, но в устах Керана они стоили дорогого. Он отправлял с Ашией самых верных людей. Пищу будут оставлять под дверью, но в остальном ее не потревожат до самой высадки.

Каджи переносил плавание еще хуже матери. Ашия думала, что качка его убаюкает, но несчастный малыш смертельно побледнел, его стошнило прямо на нее.

– Тушнит, – простонал он ей в плечо.

– Да, мое сердце, я знаю. – Она поцеловала его в макушку. – Это волны. Ты скоро привыкнешь, и станет лучше.

Ей оставалось только надеяться.

Но и не это было худшим. В иллюминатор – слишком маленький, чтобы протиснулась даже Ашия, – она видела воду, сверкавшую в звездном свете. На многие мили – сплошная вода, во всех направлениях, и ни клочка суши.

В придачу свет вспыхивал на воде, как молнии среди туч, и с каждым сполохом корабль накренялся.

Водные демоны испытывали корпусные метки.

Ашия сражалась с алагай еженощно, но водные демоны ей были не по зубам. Кошмарные твари с клыками и щупальцами – незримые, непознаваемые. Она научилась плавать в купальнях дама’тинг и задерживала дыхание на десять минут и даже дольше, но здесь все было иначе. Она не могла ни драться под водой, ни поражать демонов издали. Пока желудок выворачивало, а ребенок орал, ей приходилось сидеть и надеяться, что метки выдержат.

«Прошу тебя, Эверам, – молилась она. – Дарующий свет и жизнь, во имя твое мы движемся по краю бездны Най. Дай нам в целости и сохранности добраться до места и выполнить нашу миссию».

Словно в ответ на молитву одна из многих серег Ашии завибрировала.

Дамаджах.

Ашия обмерла. Она полагала, что стала недосягаемой для Инэверы, и отчасти этому радовалась. Она впервые в жизни сама распоряжалась собой и судьбой Каджи.