Он сказал первое из того, что пришел сказать.

– Ваши военные командиры советуют, мой повелитель, прекратить собирать ценности. Не будем больше издеваться над нашими людьми. Отправим варварам то, что уже собрали, и все.

– Они это не примут, – ответ императора был спокойным, быстрым, точным.

– Не примут, мой повелитель. Ваш слуга смиренно это признает. Но мы не можем предпринять ничего, чтобы выполнить поставленные условия. Какие бы мы ни прислали сокровища, они не признают их достаточными. А тем временем мы уничтожаем волю и мужество наших людей.

– Нам нужно золото, командир. Мы приняли их условия.

– Условия, которые, как нам известно, мы не сможем выполнить. Мы разграбим наш город, настроим один дом против другого, слуг против хозяев, казним людей за спрятанные браслеты, а всадники все равно придут, когда это будет сделано. И, милостивый повелитель, мы знаем, что еще они потребуют. Мы все знаем.

– Скажите это, – потребовал император Катая. Это было несправедливо, но ведь императору нет необходимости быть справедливым.

И поэтому Дайянь сказал. Он высказал одну из тех мыслей, которые не давали ему спать по ночам. Он повысил голос, стараясь, чтобы он не дрожал.

– Варвары назначат цену за наших людей. За ремесленников и художников. Они превратят их в рабов, закуют в цепи и погонят на север. Многие умрут по дороге. Если они заберут многих, то смогут позволить себе потерять часть из них. Как своих коней, – в голосе горечь, нужно быть осторожным.

– Каждый человек, – произнес император Чицзу, – в долгу перед государством. Ни один живой человек не освобожден от бремени.

Дайянь несколько секунд смотрел на него, потом опустил глаза.

– Мой повелитель, они также назначат цену за наших женщин. Как за рабов, чтобы забрать их себе. Столько-то за служанку, столько-то за куртизанку, – он замолчал, потом заставил себя продолжать: – Столько-то за воспитанную женщину, за женщину из клана императора, за придворную даму. За жен и дочерей. Большую цену за принцессу. За ваших сестер. Они будут цениться очень дорого.

Слышен был только огонь в очагах.

– У женщины, – в конце концов произнес император все еще спокойным голосом, – также есть долг перед государством. Мы… наши предки и раньше отправляли женщин на север, принцесс выдавали замуж.

– Тысячами, мой повелитель? Рабынями? – он повысил голос.

– Осторожнее, командир Жэнь! – воскликнул первый министр. – Не забывайте, где вы находитесь.

– Я хорошо понимаю, где нахожусь! – резко ответил Дайянь. – Я нахожусь в тронном зале Катайской империи, которая является центром мира.

Чицзу смотрел на него в упор. Он был ниже ростом, чем его отец, и сидел, сгорбившись, в огромном кресле, словно придавленный тяжестью.

– Центром мира, – повторил он. – И что, вместо того, что вы нам описали, командир, вы бы хотели, чтобы мы сделали?

Он знал, что он хочет сказать. Он пришел сюда, зная это.

– Я бы хотел, чтобы мы сражались, славный повелитель.

Раздался шепот, в основном полный страха.

– Великий император, – продолжал Дайянь, – Ханьцзинь – это не весь Катай. То, что происходит здесь, определит то, что произойдет по всей империи в будущем. Если мы бросим вызов, мы высечем искру. Воспоминание о мужестве. Варвары далеко от дома, они не любят вести осадные войны. И вскоре они услышат о беспорядках у них за спиной на севере, а их армии здесь, а не в степи, где они должны удерживать земли, только что захваченные у сяолюй.

– И откуда вам это известно? – это спросил первый министр хриплым голосом.

– Это знает любой хороший солдат, – ответил Дайянь. Он наполовину солгал, пытаясь заставить себя поверить, что это правда. – Власть в степи нужно защищать. Иначе ее отнимут. Алтаи могут легко потерять то, что потеряли сяолюй! Другие племена не любят их, а только боятся, и только в их присутствии. За их спиной начнутся сражения. Можете быть уверены.

Молчание. Он настаивал.

– А наш народ… если мы покажем ему хороший пример, он тоже будет сопротивляться. Численность нашего народа – больше ста миллионов человек, великий повелитель! Речь идет не только о наших жизнях, о нашем времени, повелитель, – он опустил глаза. Он готов был расплакаться. «Это усталость», – сказал он себе.

– И чего же вы хотите? Мы отошлем то, что у нас есть сейчас, и скажем: это все, идите домой? – лицо императора было напряженным. Резким.

Дайянь поднял голову.

– Мой повелитель, ваши командиры предлагают нечто иное. Мы пошлем сокровища, да. Но скажем им, что собираем еще. Мы будем держать их здесь, в ожидании. Ханьцзинь холодный и голодный, но большая часть из нас сможет выжить, если тщательно рассчитать паек. Мы продержим алтаев здесь зимой, сколько сможем, без боя.

– А потом?

– А потом мы выйдем на бой, мой повелитель. Половина армии может подойти сюда от Еньлина. Гонцы смогут пробраться к ним сквозь кордоны. Почтовые птицы могут миновать стрелы, если выпустить их ночью. Я знаю своих офицеров на западе. Они все это время собирали войска, разбитые у Синаня. Мы все еще не отдали Еньлин, мой повелитель! Мы можем послать сюда большую армию, а те, кто здесь, вырвутся из ворот, когда подойдет эта армия. Мы можем…

– Нет, – произнес император Катая, а потом повторил: – Нет. – Удивительно, как категорично может звучать голос, когда он раздается с трона.

Два стражника сопровождали Дайяня, когда он вышел из тронного зала Катая. Выйдя из двойных дверей, они шли через коридоры и прихожие, пустые, если не считать других стражников, а потом подошли к большим дверям, которые им открыли и выпустили их в зиму.

Он стоял на верхней площадке широкой лестницы и смотрел вниз на дворцовую территорию. Было ясное утро, солнце сверкало на снегу, запорошившем землю. Перед ним раскинулась огромная площадь, с трех сторон окруженная строениями. Дворец был спроектирован для великолепия, власти, величия, он должен был внушать благоговение.

Четыре стражника вышли справа. Прежняя пара отсалютовала и повернула обратно. Салют не произвел на Дайяня впечатления, но это были не его люди.

Новые стражники повели его дальше. Он все еще ощущал горечь. Он молчал, они тоже. Они спустились с лестницы, прошли мимо каменных драконов у подножия, пересекли площадь под резким ветром и синим небом. Снежная поземка неслась над землей. Через искусственные ручьи были перекинуты изогнутые мостики. Он видел, что вода замерзла. Вспомнил зимы на болотах, давным-давно.

Они повели его вверх по лестнице в следующее здание, а не по извилистой дорожке вокруг него. «Чтобы укрыться от ветра», – подумал он. Он ошибался.

Как только они вошли внутрь, один из его сопровождающих остановился.

– Вас просят войти, – сказал он и показал рукой.