И – показалось это Фессу, что ли? – в высоко поднятой руке Сеамни Оэктаканн мелькнуло что-то, напоминающее тень Деревянного Меча.

Две рати сшиблись, и не копья даже – колы – живо доказали своё преимущество перед более короткими косами Клешней. Земля мгновенно покрылась кровью и растоптанными трупами. Имперские воины напрасно надеялись на крепость доспехов. Тяжёлые колья застревали между шипов, соскальзывали к уязвимому горлу, давили, мяли, рвали – дикая схватка вскипела и погасла, потому что несколько сотен имперцев, дерзнувших встать на пути этой атаки Императора, просто перестали существовать.

На плечах дрогнувших и показавших спины имперцев люди правителя Мельина ворвались обратно в Скавелл, гоня врага к порту. Фесс ощутил касание холодной и чистой эльфийской магии, видел взлетевшие выше крыш окровавленные обрубки в рассечённых доспехах из панцирей морских чудовищ, и понял, что Сеамни Оэктаканн тоже привела в действие ту память о Деревянном Мече, что навсегда впечаталась в самое существо бывшей Видящей.

Воспряли духом вымотанные боем наёмники и гвардейцы. Враг заколебался, он столкнулся с чем-то совершенно непредвиденным. Казалось, ещё немного – и он в панике бросится бежать, забыв о том, что победа была уже почти у него в руках.

Жемчужная туча над бесчисленными мачтами галер вскипела, словно от несдерживаемого гнева. Дико мечущиеся по небу облака, показалось Фессу, стали оборачиваться знамёнами марширующего призрачного войска. Зло, пришедшее в Скавелл, поняло, что надо действовать и что победить одной только сталью ему сегодня не удастся.

И как раз в этот момент Фейруз уронил покрытые кошачьей кровью до самых плеч (признак неумения выполняющего обряд ритуального мучительства) руки и тихо проговорил:

– Кошки кончились, Великий Мастер…

Фесс замер. Гримуар подошел к концу. Настало время уже ему показать пришельцам, что их путь на восток не будет устлан розами.

Новые, свежие сотни имперцев текли навстречу уже начавшим уставать защитникам города. Порыв ополченцев Императора выдыхался естественным образом, он просто захлёбывался в крови – и тех, и других, потому что, даже погибая, ополченцы захватывали с собой не меньше врагов.

Правда, остриё их удара продолжало продвигаться – потому что людей вели Император и Сеамни. Мощь Деревянного Меча обнаружила себя, теперь жди в гости маски, но Фессу было уже всё равно. Это его холм, его бой и его война, и больше он не отступит.

Громадный коричневокрылый сокол снижался стремительно, вспарывая, словно ножом, редкий на такой страшной высоте воздух. Разумеется, ни один обычный сокол сюда бы залететь не смог. Вокруг изогнутых, подобно луку, могучих крыл плясало алое пламя, не в силах повредить существу, падающему на мир Эвиала, точно на добычу. Клюв птицы открылся, из него вырвался яростный клёкот – могучий сокол видел кипящую внизу битву и словно вспоминал себя, тот день, когда вражеские суда вот так же точно врывались в гавань его Хединсея. Как хотел бы он броситься в битву! Вновь услыхать свист чужой стали, вновь ощутить упоение боем и тёмную радость победы, когда к ногам валится пронзённый твоим мечом враг!

Проклятый закон. Проклятое Равновесие. Проклятая участь бога, который не в силах поступать по-божественному!..

Сокол видел гораздо больше, чем любой другой участник битвы. Он видел весь путь, который проделали чёрно-зелёные галеры, видел ту силу, что бросила их в бой, и едва мог сдержать клокочущую в груди ярость. Старый враг, отыскавший новые пути. Те пути, перекрыть которые он, Новый Бог, сам не в состоянии. Нелепость!.. Проклятие Древних, или кто там установил этот глупый закон, такой же глупый, как запрет магам одного поколения убивать друг друга!

Он видел и тот ужас, что ждал своего часа близко, близко к реальности Эвиала. Видел жуткую ухмылку на гротескной морде чудовища… и тоже не мог убить его собственноручно. Насколько же более свободен он был, когда сражался с Молодыми Богами, вытаскивая из «вечной» темницы своего друга!..

Он видел и два корабля, быстро приближавшихся к месту побоища. Две фигуры, застывшие в одинаковых позах подле бушпритов. Эти женщины могли бы стать сёстрами, если б не стали смертельными врагами. Они обе почувствовали, что происходит, и не могут остаться в стороне.

Сокол вновь закричал – от бессильной ярости. Сложил крылья и камнем рухнул вниз, обманывая себя неистовством полёта.

– Пришёл наш час, Фейруз, – негромко произнёс некромант. Он стоял над забрызганной кровью магической фигурой, стоял, покачиваясь, словно в трансе. Он всё сделал согласно классическим правилам своего волшебства. Он закончил Тёмный обряд. Железо и огонь доставили столько мук, что сейчас бы хватило упокоить дюжину изобилующих зомби и скелетами погостов.

Он бросил последний взгляд на дрожащую изломанную линию боя, что вновь поползла к окраинам Скавелла, глянул на заполненную чужими кораблями гавань, вздохнул – время для него словно остановилось.

Испачканная кровью рука плавно опустилась, словно задёргивая занавес за прежней жизнью. Странно на первый взгляд: не раз и не два пускал он в ход заклинания некромантии, но никогда ещё не стягивал в кулак такие силы. Даже когда разбирался с «проклятой» деревней в Лесных Кантонах, когда бился с костяным драконом, когда останавливал Дикую Охоту в сумеречном Нарне. Он знал, что судьба позволит ему нанести только один удар. И этот удар должен стать последним.

В середине, там, где битва сровняла Скавелл с землёй, по-прежнему наступали Император и собравшиеся вокруг него люди; порыв остальных ополченцев уже угас, они медленно пятились назад. Маги Клешней наконец-то обратили внимание на дерзкую кучку. Они, разумеется, почувствовали присутствие чужой волшбы, не поддающейся их собственным чарам. Почувствовали и решили, судя по всему, покончить с этим одним ударом.

Падают секунды, словно капли жертвенной крови в широкую пламенную чашу. Отсчитываются мгновения чьих-то жизней, которым выпало сгореть в незримом пожаре. Потому что готовые столкнуться заклятья обращались к куда более высоким материям, чем огненные шары или грозовые молнии, обычное оружие стихийных чародеев.

Ладонь Фесса, завершая круг, коснулась окровавленной земли. Сам некромант опустился на колено, склоняя голову – не перед неизбежным, но отдавая дань последнего уважения этой земле, на которой сейчас предстояло разверзнуться тому самому аду, которым так любили пугать всех служители Спасителя…

Пора.

На несколько мгновений поле битвы окутала мёртвая тишина, словно под действием смертоносного заклинания первыми стали гибнуть звуки.

Фессу уже доводилось пользоваться силой умирающих. Достаточно вспомнить Арвест. Тогда смерти одного-единственного воина хватило, чтобы остановить почти девять десятков солдат Империи Клешней. Кто знает, может, сегодня тоже придётся прибегнуть к подобному. Но сплетённое им заклинание поистине можно было считать самым изощрённым и действенным из всего им сделанного.