Матушка, мигом оценившая ситуацию, была крайне удивлена, когда увидела, что комендант на воротах пропускает мятежников во двор.

— Что вы делаете?! — воскликнула она, как будто ее могли услышать.

Позднее оправдывались, будто приняли лейб-гренадер за подкрепление, присланное императором. Такая неразбериха!

— Девочка моя, запомни: верные войска всегда ходят строем. А бунтовщики бегают и орут, — наставительно сказала maman. — Сейчас посмотрим, как поведут себя саперы.

Но саперам ничего делать не пришлось. Предводительствовавший гренадерами поручик Панов имел намерение ворваться во дворец и истребить императорское семейство. Он шел во главе и первым увидел саперов.

— Да это не наши! — удивленно закричал он и начал поворачивать товарищей. Те снова хлынули на площадь. Их никто не удерживал. Если бы саперы опоздали занять пост всего на несколько минут, судьба дворца была бы иной.

— Ваше величество, прибыли измайловцы. — К императору подскакал генерал-адъютант Левашов. — Они верны и стоят у Синего моста.

Никс поехал туда и, увидев спокойные лица, вздохнул с облегчением.

— Братцы, вас хотели очернить, но я не верил!

Громкое «ура» было ему ответом. Полк проследовал к дому Лобанова, окончательно замкнув окружение мятежников. Император же отправился к Семеновскому, который вывел генерал Шипов и построил на канале. Отсюда было хорошо видно, что среди восставших расхаживают люди во фраках. Тем временем на Сенатской появилась карета митрополита Серафима. Старец с крестом вышел из нее и двинулся в сторону бунтовщиков. Его никто не сопровождал.

— Дети! Здесь ли ваше место? Изменяете долгу! Служите ворам!

— Убирайся! Предатель! — из рядов полетели камни.

— Уходите, владыко! — крикнул князь Оболенский. — Не то начнем стрелять.

— В крест попадете. — Митрополит покачал головой и тронулся в обратный путь, показывая, что последний долг перед заблудшими исполнен.

— Я поеду к ним. — Михаил Павлович поймал лошадь брата под уздцы. — Те кто думают о Константине, послушают меня.

— Вон тем фрачникам больше мила его «жена Конституция», — отозвался Никс. Но отступил.

Миссия Михаила могла иметь успех. Матросы гвардейского экипажа стали слушать, но другие мятежники мешали им, перекрикивая царевича. А стоявший среди них Кюхельбекер взвел курок пистолета и прицелился. Он бы выстрелил, но трое моряков помешали ему, ударив по руке. Великий князь вынужден был ретироваться.

Погода с каждой минутой становилась все холоднее. Утром было сыро, а к полудню ударил морозец. Брусчатка обледенела. В третьем часу под густыми низкими облаками начало смеркаться. Крики и выстрелы со стороны мятежников делались все беспорядочнее. Из-за близкого расстояния многих в конной гвардии ранило. Пули перелетали через войска.

— Ваше величество, позвольте испробовать кавалерийскую атаку. — Алексей Орлов не слишком верил в успех предприятия, но еще хуже было ничего не делать. А положиться на артиллерию государь не хотел.

— Какая стрельба, ей-богу! Кругом толпа горожан!

Застучали копыта, разбивая тонкую корочку льда. Но кони, не перекованные еще по-зимнему, поскальзывались и падали. Тех немногих, кому удалось врезаться в шеренгу московцев, встретили штыками. Орлов и Бенкендорф оба ходили в атаку вместе с кавалергардами, но ничего не добились.

— Нельзя терять ни минуты! Нужна картечь! — Возле Николая гарцевал генерал Васильчиков. Старая гвардия явилась вся и смотрела на дело куда спокойнее новых назначенцев. — Отдайте приказ артиллерии.

Николай колебался. Он знал, что рано или поздно придется пойти на это. Но оттягивал момент.

— Вы хотите, чтобы я пролил кровь в первый день царствования?

— Тогда он будет последним.

Николай отъехал вместе с Михаилом к забору, чтобы посоветоваться. И в это время сверху рабочие, строившие Исаакий, скинули на них бревно. Братья едва успели дернуть лошадей за поводья, заставив отскочить в разные стороны. Их обдало брызгами грязи.

— Если чернь присоединится, войска будут в трудном положении! — прокричал Рыжий.

С площади опять долетело: «Ура Константину!»

— Они хотят Константина? — решился император. — Так узнают Николая.

Одно орудие легкой пешей батареи было послано с Михаилом. Три других поставлены перед Преображенским полком. Никс еще надеялся, что эти приготовления напугают мятежников. Красавчик Сухозенет прокатился к их шеренге, предупредив:

— Будем стрелять!

Ему ответили криками «ура» и залпом. Тогда последовал приказ: «Пли!» Первый выстрел дали поверх киверов. Картечь ударила высоко, в стену Сената. Восставшие не двинулись с места и ответили беглым огнем.

— Да что у них, голов, что ли, нет?! — рассердился Бенкендорф.

— Сейчас не будет! — отозвался Сухозенет. — Хватит в игрушки играть. Мои артиллеристы и так ни черта не видят!

Действительно, с каждой минутой становилось все темнее. Скоро пришлось бы палить наугад. Второй и третий выстрелы ударили в самую середину толпы. Похоже, этого никто не ожидал. Мятежники рассыпались, спасаясь по Английской набережной и по Галерной улице, многие бросились на лед Невы. К счастью, он был крепок. Конная гвардия преследовала бегущих. Часть бунтовщиков начала было выстраиваться на реке, но по ним дали залп, и строй распался.

— Все кончено. — Бенкендорф подъехал к государю.

— Горожан… на ваш взгляд… много?

— Задело, — хмуро отозвался генерал. — Человек шестьсот будет. Может, больше.

Николай перекрестился.

— Какое несчастное начало.

— Поезжайте во дворец. — Александр Христофорович мял поводья. — Осталось собрать разбежавшихся. Четырех эскадронов конной гвардии хватит.

Едва начало смеркаться, как в маленьком кабинете вдовствующей императрицы опять появился принц Евгений. Его трясло.

— Все плохо. Большая часть войск отказывается повиноваться. Полки отпадают один за другим. Это катастрофа!

Странно было наблюдать в таком состоянии человека воевавшего, не без опыта командования и согретого лучами славы. Но, как видно, бой с неприятелем — одно, мятеж — другое. Откровенный ужас застыл на лице принца.

— Ступайте прочь! — прикрикнула на племянника Мария Федоровна. — И не пугайте моих внуков.

Со стороны Сената послышался артиллерийский залп. Женщины упали на колени, маленький Саша, незадолго до того приведенный к матери, тоже.

— Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй! — быстро-быстро твердила императрица. — Саша, проси за папу. Проси за папу!

Донеслось еще четыре или пять выстрелов. Наконец вернулся Лоло Ушаков и, задыхаясь, сообщил, что мятежники обратились в бегство.