я такая некрасивая? Гюнтер, я такая уродина, да? – внезапно услышал он. В изумлении Гюнтер уставился на неё. Что за резкий поворот в женской логике? Она что, не понимает свою красоту? Или так самокритична? Тут его охватили два противоречивых желания: злость и нежность. Он прорычал:

– Боже, Ева, ты иногда такая дурочка!.. – в следующий миг впился в её губы жадным поцелуем. Мягкие, безвольные губы пару секунд были неподвижны, а потом ожили. Издав какой-то непонятный звук, девушка сама прижалась к нему, обхватив своими руками его шею, и стала отвечать ему. Их языки встретились и начали свой безумный, возбуждающий танец, заставляя кровь Гюнтера быстрее бежать по сосудам. Пока сам он наслаждался её губами, его сознание или подсознание холодно анализировало ситуацию:

«Так, отлично. Она уже сама хочет с тобой целоваться, всё идёт по плану. Скоро ты уже будешь занимать важное место в её жизни и сердце».

Гюнтер мысленно посоветовал ему заткнуться и не отвлекать его своими рассуждениями. Его руки, словно сами по себе, спустились к её груди… «Интересно, двойка или тройка?».. и не забыли обследовать Евину попку, которая приятно удивила его, ведь она занималась спортом, гимнастикой… «Очень даже неплохая задница!». Навалившись на неё, Гюнтер чувствовал что всё больше теряет над собой контроль от желания, предвкушения что сейчас он, наконец-то получит свою Еву. Шляпка слетела с её головы и упала на землю, пальто и платье оказались задраны, обнажив длинные стройные ноги в чулках, которые ещё больше завели его. Гюнтер всегда был поклонником женщин в чулках, а не в колготках, к сожалению, в будущем, дамы предпочитали носить именно второе. Здесь же, к счастью, всё было наоборот.

Ева, замычав, смогла оторвать свои губы от него и сказала, задыхаясь:

– Гюнтер, пожалуйста… не надо! Нет, не сейчас… Ох, милый..

– Ева, моя девочка! Ты с ума сошла?.. Я сейчас взорвусь! Боже, я без ума от тебя! – даже просто чтобы говорить, ему требовалось над собой усилие. Казалось, вся кровь прилила к члену, который пульсировал, требуя, чтобы ему открыли врата рая. Это был именно тот случай про который некоторые женщины говорят: «Мужчины часто думают не головой, а головкой!». Проклятье, опять это изречение Алекса! Они гуляли с ним всего несколько часов перед смертью, а он умудрился пересказать Гюнтеру кучу пословиц, поговорок и разных смешных фраз которые теперь засели у него в голове и вылезают в не самые подходящие моменты.

Гюнтер обнажил груди Евы, оттянул лифчик и начал жадно ласкать её соски, параллельно поглаживая руками восхитительные женские бёдра с шелковистой гладкой кожей над чулками. Тяжело дыша, Ева пыталась что-то ещё сказать, но один из его пальцев, дотронувшихся до её лобка, прикрытого трусами, помешал ей, заставив одновременно вскрикнуть и вздрогнуть.

– Пожалуйста… – еле слышно сорвалось с её опухших от поцелуев губ. Гюнтер не понял про что конкретно она просит, остановиться или же продолжить, но, поскольку уточнения не последовало, решил что второе и с энтузиазмом стал снова ласкать девушку.

Член стоял как высеченный из камня брусок, напоминая ракету поставленную стоймя и готовую к взлёту. Судорожно рванув свой плащ, он порвал одну из пуговиц, с ширинкой справился без последствий и снова навис над покорённой Евой. Та лежала, закрыв глаза, и тяжело дышала, её руки поглаживали его плечи, шею, грудь под расстёгнутой рубашкой. И когда руки Гюнтера нетерпеливо потянули вниз её трусы, она лишь слегка приподняла свою попку, помогая ему, а на лице появилась лёгкая улыбка..

Его взору открылась обворожительное междуножье, покрытое чёрным, мокрым пушком. Как он и думал, язык женщины говорит одно, но её лобок другое. И, в отличие от рта, женское влагалище никогда не врёт. Если хочет – это видно. Не хочет – тоже заметно. Поэтому Гюнтер почти никогда и не слушал женские возражения при прелюдиях к сексу, сначала он пробирался к ним между ног рукой и там уже смотрел как себя ведёт её сокровище. И если оно было влажным или мокрым, не колебался, не обращая внимания на то что несёт язык хозяйки. Осечек пока не было.

Не в силах устоять, он опустился и приложился языком к её клитору, заставив девушку застонать и снова вздрогнуть. Её бёдра нежно легли на его плечи, а ласковые пальчики начали ворошить его волосы.

– Гюнтер… пожалуйста… – снова донеслось до него. Лизнув её дырочку, наполненную соками, он проник внутрь языком и почувствовал как там стало ещё мокрее. Не в силах больше сдерживаться, он поднялся выше, лёг на неё и снова стал целовать, одновременно пытаясь засунуть член туда где его ждал такой горячий приём.

Ева с воодушевлением ответила на его поцелуи и сладко застонала, когда он, наконец, нащупал нужное место и погрузился в него, открыв рот и закрыв глаза от удовольствия. Казалось бы, он сотни раз это делал со многими женщинами, но каждый раз это доставляло ему острое удовольствие которое хотелось испытывать вечно. Как же внутри у Евы было прекрасно! Его член туго обхватили нежные стенки и обволокли его, словно не желая отпускать. Но его орган, начал выходить, пообещав непременно вернуться, и не раз. Так и случилось, член, напоминая средневековый таран, мерно сновал туда-сюда, каждый раз вызывая у Евы стоны удовольствия, когда достигал цели, погружаясь до самого конца.

Она открыла глаза и смотрела прямо ему в лицо. Заплаканные глаза теперь блестели, рот приоткрылся, и Гюнтер заметил как она начала ему подмахивать. Похоже, Ева вошла во вкус? Неудивительно, столько времени быть проигнорированной фюрером! Сколько в ней накопилось желания? Она же девушка в самом соку. Ничего, теперь Гюнтер соберёт все эти плоды страсти!

Стоны её стали чаще и громче. Гюнтер, несмотря на внутреннее нежелание, решил кое-что проверить. Он остановился и спросил, улыбаясь:

– О чём ты просила «пожалуйста»? Хочешь, чтобы я остановился?

Она сверкнула глазами и ответила, жалобно поглядев на него:

– Нет! Продолжа-ай… – и сама вильнула бёдрами.

Усмехнувшись, он с новой силой начал засаживать член ей во влагалище, где уже всё хлюпало от влаги. Усилив напор, Гюнтер почувствовал, что ещё несколько минут и он не выдержит. Ева крепко обхватила его руками и ногами, стонала и вскрикивала. Вдруг, закусив губу и закрыв глаза, она остановилась и так сжала Гюнтера, что он