Он ходил взад и вперед, обращаясь то к одной группе сидящих, то к другой, но так, чтобы его было слышно всем.

– Да, это конец. Все эти славные люди, которых мы привели с собой, сыграли свою роль. Подобно гостям на свадьбе, которые проводили уже новобрачных в опочивальню, они должны теперь разойтись с миром.

А Освободитель – он что, тоже уйдет? Исчезнет так же внезапно, как явился в этот мир, а Свободных рассеют, возможно, будут преследовать… Что будет тогда с Элиэль Певицей? В «Цветущую вишню» она не вернется, это точно. А на проповедниц ереси спрос небольшой. Конечно, теперь, когда ноги у нее нормальные, ничто не мешает ей играть на сцене, но она ведь теперь прозрела и знает, как греховно большинство пьес – все эти гнусные языческие легенды. Она и думать теперь не будет о Празднествах Тиона. А замужество, нормальная женская доля… Нет, какого бы мужа она ни нашла себе, каждый раз, глядя на него, она будет сравнивать его с Д’вардом… Она должна молиться, и Единственный поможет.

А если и не он, Д’вард никогда ее не бросит.

Он все продолжал говорить:

– Конец, но одновременно и начало. Об этом доме мне рассказывал один друг, живущий не так далеко отсюда. Он сказал, что хозяин и его сыновья убиты Жнецами много лет назад, и этот старый дом оставался с тех пор пустым и заброшенным, ибо никто не знает, кому он принадлежит теперь. Это было величественное место когда-то, и оно будет величественным снова… Ага!

За дверью прошелестели по листьям чьи-то шаги и смолкли. Элиэль не видела, кто там, но Д’вард видел и довольно улыбнулся.

– Кучумбер Лодочник, да? Полагаю, ты пришел за Дошем.

Дош был уже на ногах, направляясь к выходу. Д’вард смотрел им вслед, пока они не скрылись из вида, потом опять заходил.

– Это значит, к нам пожаловали гости, так что с домом придется обождать. Давайте подумаем лучше про пир. Сколько еды у нас осталось?

– Вся вышла, господин! – сказал Домми, и остальные пробормотали что-то, соглашаясь с ним.

– Совсем не осталось? – Д’вард остановился в центре комнаты. – Никакой еды! Еды нет, но Освободитель обещал пир, так что мы должны воззвать к Единственному, и он явит нам свое чудо с небес, так? – Его голос звучал тихо, но каждое слово резало как острое лезвие. – О, друзья мои, разве не говорил я вам, что мозги даны, чтобы думать? Вы умерли бы от жажды под водой. Господь уже дал вам все, что необходимо. Разве не сказал я вам, что мы пришли? Домми, сколько подвод потребуется, чтобы везти детей и больных?

– Четыре, может, пять.

– Тогда оставь пятерых волов и… ага, поняли? – Освободитель улыбнулся, а дом сотрясся от хохота.

Джулиан шепотом объяснил Алисе суть происходящего. Она хихикнула. Носители Щита обсуждали грядущий пир, подшучивая насчет того, как лучше готовить лам, волов и кроликов. Скорее всего они будут съедобные, но жесткие как подметка. Эдвард слушал это с терпеливой улыбкой.

Что за выступление! Таких бы побольше на фронте, в окопах – тогда парни поднимались бы в атаку без колебаний как один. Однако ничего смешного в этом не было, черт возьми! Освободитель должен встретиться с Зэцем один на один, и это висело над ним дамокловым мечом. Все предрешено заранее. Давид и Голиаф. Экзетер не устраивал Тайной Вечери, он просто отсылал Свободных по домам, высыпав при этом целую охапку намеков насчет того, что должно произойти.

Алиса тронула Джулиана за плечо.

– Он сказал, всех кроликов?

– Да. А что? Что не так?

Она нахмурилась.

– Ничего.

– Нет» что-то… Что?

Джулиан быстро оглядел комнату… Пинки… этот его сонный, задумчивый вид… Ага! Пинки тоже заметил что-то подозрительное.

– Скажите, – прошептал Джулиан.

Алиса пожала плечами:

– Если они зарежут всех оставшихся волов и всех кроликов, как он собирается добираться до Тарга?

Хороший вопрос. Как это он сам не заметил этого? Дорога пешком займет много дней, а таргианцы терпеть не могут чужаков, шатающихся по их вейлу, и уж тем более они просто так не пропустят человека, унизившего их всего четыре года назад. Зэц тоже расставит свои ловушки. Разумеется, у Экзетера теперь достаточно маны, чтобы защититься от нападения смертных или даже телепортировать себя через всю страну от узла к узлу, но и то, и другое было бы неразумной тратой энергии. Впрочем, возможно, он припрятал где-нибудь одного кролика для собственных нужд.

Алиса надеялась, что отправится в Тарг вместе с ним.

И Джулиан Смедли – тоже. Проклятие! Он не хотел, чтобы его отправляли домой с детьми.

Экзетер знал, что делает, расчищая лужайку во дворе, посылая Доша с каким-то тайным поручением. Где и как он собирается встретиться с Зэцем? Он вообще собирается идти в Тарг?

Экзетер поднял руку, требуя тишины. Черт, как он все-таки спокоен! Только это расхаживание взад-вперед по комнате выдавало его напряжение, хотя и это можно было списать на виртуальность узла. Узел ограничен по площади, но довольно сильный.

– К нам гости. – Экзетер подошел к окну и уселся на подоконник – его силуэт темнел на фоне лунного света, – облокотившись на переплет, спокойный как ледяная глыба. Разговоры в комнате стихли. Где-то в деревьях на улице заухал летучий кот. Издалека доносилось пение – Свободные затянули свои гимны. Шаги за дверью…

Первым вошел и отступил в сторону Дош. За ним вошли трое и остановились у двери, высматривая главного.

Никто из троих не был одет для поездки верхом на моа. В центре стоял парень в боевых доспехах. Башмаки и шлем с гребнем делали его похожим на бронзовую колонну. Чисто выбритый подбородок выдавал в нем таргианца, хотя это было ясно и так. На боку бестолково болтались пустые ножны. Бедолага Дош, должно быть, приложил все свое умение, чтобы убедить его разоружиться – не самое лучшее начало переговоров, с таргианской точки зрения. Остальные двое носили штатскую одежду: меховые шапки, длинные меховые пальто. Тот, что стоял справа, щеголял хорошо ухоженной, начинавшей седеть бородой; тот, что слева, – пышными черными усами. Вот это да! Джулиан покосился на Алису, но та продолжала спокойно разглядывать гостей, да и что ей – она-то не знала, какое значение в этих краях придается растительности на лице.

Если гости и ждали представлений или приветствий, то напрасно. Никто не произнес ни слова. Потом военный остановил взгляд на человеке у окна и шагнул вперед, поднимая подошвами облака пыли с покрытого высохшим перегноем пола. Он остановился посреди комнаты, освещенный зеленым лунным светом.

– Я Квагъюрк Военачальник, эфор Таргленда. – Его выговор был тягучим как битум, но… Боже праведный! Настоящий эфор! Да еще говорящий по-джоалийски!