— Сейчас появляются на свет осенние пчелы, — неожиданно сказала Стелла. — Летние пчелы живут только шесть недель, но осенние — до того, как появляются первоцветы.

Видите ли, им нужно присматривать за своей пчелиной маткой всю долгую зиму. Они чистят ее, гладят ей крылышки и предлагают ей мед на все лады, и они всегда держатся поблизости от нее, потому что они ее очень любят. Когда снова становится тепло, матка выходит и летает в лучах света высоко-высоко, вместе с жаворонками. Она встречается со своей любовью высоко в небе, и они вместе смотрят на огромный мир.

А потом она возвращается назад, к сотам, и до тех пор, пока не принесет своих деток в новый дом, не покидает его. Я бы хотела поступать так же. Я бы хотела увидеть королевства всего мира с моим возлюбленным и затем вернуться домой навсегда. Отец Спригг говорит, что у матки может быть до двух миллионов деток в течение трех лет, но я думаю, что это слишком много. Я бы лучше родила двоих за три года.

А ведь пчелиная матка, как богиня. Она продолжает жить из поколения в поколение. Я думаю, пчелы — это сказочные существа. Они едят цветочную пыльцу и пьют росу, совсем как феи, и у них прозрачные крылья. Они могут летать наоборот — спиной вперед, так же, как и феи; птицы не могут этого делать. Пчелы очень мудрые. Они знают своего пчелиного хозяина. Отец Спригт может положить руку на вход в улей, и они пролетят мимо и не укусят.

Знаете, они ведь никогда не кусают детей! Но когда хозяин умирает, им нужно сообщить об этом немедленно. Новый хозяин должен ходить от улья к улью и говорить: «Пчелы, ваш старый хозяин мертв, и теперь я ваш хозяин». Но он должен говорить это очень вежливо и кланяться каждому улью. Если он не сделает этого, они все улетят прочь и никогда не вернутся.

Раньше аббат представлял себе, как Иоанн скользит среди тисовых деревьев, но, посмотрев сейчас вверх, он обнаружил, что это Захария переходит от улья к улью, останавливается у каждого и наклоняет голову.

4

После чая Стелла и Ходж пошли в комнату Сола и наблюдали из окна, как вяжут снопы и эришские скирды. Рано утром его постель передвинули таким образом, чтобы он мог видеть все, что происходит, и старик счастливо провел день. Вскоре после семи часов утра собрались соседи, а в восемь все очень плотно позавтракали в кухне. Фермы округи проводили жатву по очереди — все они помогали друг другу. Работа началась спокойно, но после одиннадцати часов, когда были вынесены в поле первые кувшины с элем и сидром, зазвучали смех, шутки и песни. В двенадцать часов дня на поле принесли мясо и овощи, а после этого — еще эль и сидр, и все были по-настоящему веселы. К пяти часам уборка пшеницы была закончена, и все сидели в тени деревьев и ели пироги, которые матушка Спригг напекла по случаю уборки урожая, а затем запили их освежающими напитками и вновь вязали снопы до вечера.

Стелла решила, что на поле слишком необузданно и шумно, поэтому она наблюдала за уборкой из окна Сола. Теперь, когда трагедия с кроликами закончилась, она обнаружила, что очень счастлива. Прошлой ночью, во сне, она опять была где-то далеко, и тишина того мира была все еще в ней, а вне этой тишины росла большая невероятная радость, появляющаяся на свет, подобно скирдам в поле, подобно золотым шатрам султанов.

В этом не было сомнений. Огромная радость росла в ней и Соле, а жнецы пели песни, которые звучали в отдалении тише и слаще, словно пение птиц весной перед рассветом, когда первый жаворонок возвещал миру, что увидел солнце.

— Они закончили, — закричала Стелла. — Смотри, Сол! Отец Спригг мастерит бабу.

Сол удовлетворенно промычал что-то, и она принесла другую подушку и усадила старика повыше, чтобы он мог лучше видеть. Отец Спригг связал маленький снопик, придав ему форму человека, и усадил его на центральный стол. Это была богиня урожая Деметра, хотя никто из жнецов этого не знал. Доктор, присутствуй он здесь, непременно процитировал бы кого-нибудь из своих любимых греков.

Когда чучело водрузили на место, жнецы замахали своими серпами в воздухе, и солнце, отражаясь в них, сделало их похожими на полнолуния.

— Га, га! — вопили они, и триумфальный шум эхом отражался от холмов, чтобы поведать всей округе о том, что еще один урожай благополучно убран.

Затем с приветствиями и пением все пошли к дому, где они будут есть и пить и наслаждаться до утра.

Стелла помогла Солу опять лечь в постель, а в ногах у нее улегся Ходж. Она держала старика за руку, и они тихо разговаривали о живых существах на хуторе: о собаках, кошках, овцах, свиньях, коровах и лошадях. Это было похоже на то, как она разговаривала с mon Pere, рассказывая ему о пчелах, вовлекая его в чарующий круг, который был королевством Викаборо, и Стелла чувствовала теперь, что должна поговорить так же с Солом. Она словно закутывала его в старый, теплый плащ перед долгой, незнакомой дорогой.

Стелла не была уверена, что Сол ее слышит. Его глаза были закрыты, и он улыбался, но, возможно, совсем не тому, что она ему рассказывала. Его рука, покоившаяся в ее руке, была легкой, сухой и хрупкой, как осенний лист.

— Он спит, — сказала девушка, когда матушка Спригг принесла для него тарелку с хлебом и молоко.

Матушка Спригг посмотрела на старика и вздохнула. Она была рада тому, что он отошел ото сна к смерти так легко, и знала, что все эти годы будет скучать по нему.

— Поешь на ужин хлеба с молоком, ласточка моя, — сказала она Стелле с нежностью. — И лучше всего не выходи на кухню сегодня вечером. Все очень веселы, потому что собран хороший урожай, но станут еще веселее, так как осталось много эля.

Она вышла, тихо закрыв за собой дверь, а Стелла продолжала беседовать с Солом, в то время как золотистый свет ложился на сжатое поле, и первое свежее дыхание грядущей ночи делало небо темно-синим, поднимало головки поникших цветов и заставляло листья слабо шелестеть. Но постепенно девушка перестала рассказывать о животных и начала говорить уже другие слова, которые, казалось, приходили ей на ум без сякого выбора. Казалось, будто старый Сол говорит ее устами, покидая эту землю.

— Это земля холмов и долин, и о ней заботится Господь Бог твой. Глаза Господа Бога твоего всегда устремлены на нее, с начала года до конца года… Благословен будь Господь за драгоценные дары рая, за росу и за море, которое раскинулось внизу. И за драгоценные фрукты, дарованные нам солнцем, и за драгоценные зерна, дарованные луной. А что до главных даров древних гор и до драгоценных даров прочных холмов… В то время как твои дни придадут тебе силу… Вечный Бог твое прибежище, а внизу — выносливые руки.

Свет заката наполнял мир до краев, подобно вину в прозрачной чаше и затем, казалось, осушался землей, и прозрачные сумерки были голубыми и чистыми. Сол все еще тихо дышал, хотя Стелла чувствовала, что что-то ушло из него вместе с золотистым светом. Она убрала руку, потому что знала, что больше не нужна ему. Она и Ходж сидели так тихо, что мышь вылезла наружу и пробежала по половицам. Вскоре начали кричать совы, и прямоугольник лунного света лег на пол. Затем снова вошла матушка Спригг, поцеловала Стеллу и велела ей ложиться спать, и она ушла и покинула матушку Спригг, чтобы продолжить бодрствовать вместе с Хеджем.