Элементали вскрикивали, исчезая, их тела уносились по толстым проводам, огни быстро гасли один за другим. За полсекунды небо снова потемнело.

Иликтрические элементали, как сверхзаряженные частицы, двигались по медной оплетке, соединяясь друг с другом, становясь потоком живой энергии, устремляясь вниз по лестницам в самое чрево «Гранд-Оста», в двигатель, работающий на горном молоке, к расклепанным концам цепи, уходившей в разлом далеко внизу.

Под миллионами тонн воды этот концентрат из целого племени элементалей устремлялся по звеньям цепи и через шипы размером с корабельную мачту утекал в воду в виде мощного энергетического заряда, сверкнувшего белым светом в глубинах воронки, обесцвечивая и уничтожая на своем пути примитивные жизненные формы. Наконец на глубине в несколько миль энергетический сгусток пронзил мембрану между измерениями.

У днища «Гранд-Оста» гудел двигатель, поглощая горное молоко и посылая по цепи мощные импульсы.

Только теперь на глубине образовалась прореха, в которую устремились посылаемые машиной сигналы-манки, неслышимые ни для кого, рожденного в морях Бас-Лага.

Флорин Сак направляется вниз в сумеречную воду. Шторм сошел на нет почти мгновенно, и море над ним стало ярким. Флорин проверяет себя, погружается вниз, на глубину, насколько хватает его возможностей, ниже границы проникновения света.

Он полагает, что вокруг него есть и другие — креи, рыболюди, Сукин Джон, которым тоже не терпится проверить, насколько глубоко они смогут опуститься, — но он их не видит. Вода здесь холодная, безмолвная и плотная.

Он чувствует, как сгустки энергии проносятся мимо него по огромным звеньям цепи. Он знает, что внизу происходят удивительные события, и потому, как ребенок, потакает своим капризам — погружается в темноту. Он еще никогда не погружался так глубоко, но продолжает следовать вниз вдоль громадных звеньев цепи, насколько позволяют его возможности, закаляет себя, привыкает к давлению воды. Его щупальца тянутся в темноту, словно пытаясь схватиться за материю воды и оттолкнуться от нее, чтобы погрузиться еще глубже.

Готова у него болит, его кровь сгустилась. Он неподвижно повисает в воде, когда уже не может больше продвигаться вниз. Он не видит огромной цепи рядом с собой. Он не видит ничего. Он застыл в холодной серой воде, и, кроме него, здесь никого нет.

Долгое время сигналы от двигателя, работающего на горном молоке, продолжают призывно бередить воду. Все погружается в состояние покоя.

Пока глаза Флорина внезапно не открываются (он и не знал, что они были закрыты).

Звук. Внезапное ощущение далекого скрежета, словно задвигаются щеколды, словно прорезаются пазы в металле. Протяжный раскат, идущий по воде, как китовый стон, который Флорин не столько слышит, сколько чувствует своим животом.

Флорин бездвижен. Он прислушивается.

Он знает, что это за звук.

Это встали на место части узды размером в четверть мили — шпеньки, шпильки, зубцы, заклепки, болты длиной с корабль. Что-то, привлеченное сквозь слои воды и реальности соблазнительными вибрациями горного молока, попало своей шеей или какой-то другой частью в ошейник, а потом затащило на себя и всю узду, и тогда шипы и шпильки размером со ствол дерева вошли в предназначенные им пазы и впились в плоть, а потом пояс затянулся и жертва оказалась в ловушке.

Снова наступила тишина, беззвучие. Флорин знает, что маги и инженеры над ним посылают тщательно откалиброванные сигналы в мозговую кору пойманного животного, успокаивая его, улещивая, внушая ему то, что нужно им.

Флорин чувствует едва заметные токи в воде, изменения температуры — на него накатывают магические волны.

Флорин ощущает вибрацию кожей, а потом — уже более сильную — и изнутри.

Это существо начинает двигаться где-то далеко за границей света, в полуночной воде, на глубине во много миль, оно проплывает мимо рыб-фонарей и пауков-крабов, перекрывая их слабое свечение. Флорин чувствует, как оно приближается, вытесняя огромные объемы холодной воды, выплескивая их из бездны немыслимыми потоками.

Он приходит в ужас.

Раздается ленивый рокот, от которого содрогается вода. Флорин представляет себе, как некий чудовищный отросток небрежно похлестывает по континентальному шельфу, бездумно отправляя в небытие множество примитивных жизней — донных обитателей.

Вода вокруг него бурлит. Магические токи хаотично выливаются из дыры. Давление воды внезапно подскакивает, а потом ушей Флорина достигает очень слабый звук удара. Он напрягается, стараясь разобрать, что это за звук.

Это слабое, ритмичное биение, которое он ощущает своими внутренностями. Чудовищный, сокрушительный удар. Его желудок чуть не выворачивается наизнанку.

Флорин чует его лишь на протяжении мига, благодаря моментальному выверту пространства и магии, но он знает, что это такое, и это знание ошеломляет его.

Это удары сердца размером с церковь, бьющегося далеко внизу под ним в темноте.

Беллис ждала на мокрых от дождя ступеньках под немилосердным солнцем и безоблачным небом.

Армада была похожа на город-призрак. Все, кроме загипнотизированных происходящим, в страхе попрятались.

Что-то случилось. До этого Беллис чувствовала, как подергивается «Хромолит», как бряцают цепи. Теперь вот уже несколько минут как воцарилась тишина.

Она вздрогнула, снова услышав клацание металла о металл — медленные, угрожающие удары двигающейся под городом цепи, которая теперь то натягивалась, то ослаблялась, появляясь из воронки под миром, возвращаясь в свое родное измерение, погружаясь целиком в воды Вздувшегося океана.

Цепи медленно смещались из вертикального положения в горизонтальное и наконец оказались натянутыми перед городом, но уздечка находилась на глубине во много миль, близ самого дна.

Раздался внезапный вибрирующий звук, и Армада бешено дернулась, ее корабли слегка сместились друг относительно друга под воздействием какой-то силы снизу, очертания города изменились.

Армада начала двигаться.

Этот внезапный толчок чуть не повалил Беллис.

Она была сильно взволнована.

Город двигался.

Город поплыл к югу неторопливо, но намного быстрее, чем когда-либо раньше, при помощи десятков буксиров.

Беллис видела волны вдоль бортов причаленных снаружи судов. Она увидела буруны, оставляемые позади. Город двигался со скоростью, достаточной, чтобы оставлять за собой кильватерный след.

От границы Армады до горизонта растянулся городской флот свободно плавающих судов — торгово-пиратских, фабричных, связных, военных, буксирных, — который теперь пришел в движение. Корабли разворачивались носом к городу, на них заводили машины, ставили паруса, чтобы не отстать от своего родного порта.