– Ты о чём?

– Я боялась, что ты видел меня мёртвой. Пятьдесят пять килокровавого фарша в пластиковом пакете. Как бы ты после этого меня целовал…

– Женская логика… – только и прошептал Мартин, прежде чем ихгубы встретились, и ключники, шеали, беззарийцы на время провалились втартарары. Руки Ирины стали его раздевать, Мартин, косясь на прикрытую дверьспальни, нащупал молнию на юбке. Кожа Ирины была горячей, по телу в ответ накасание его руки пробежала дрожь.

– Я же тебя помню… я всё помню… – прошептала она. – Я… и нея… это она с тобой… я чуть с ума не сошла…

Нельзя сказать, что у Мартина было сейчас время и желаниедумать. В такой ситуации он вполне бы обошёлся рассудком или инстинктами. Номысль о том, что Ирина права, всё-таки мелькнула.

Она была другой. Чуть-чуть другой. Не та наивная девочка,что умерла на Библиотеке. Не та романтичная девушка, что погибла на Прерии-2.Не та расчётливая Ирина с Аранка. Не та экзальтированная особа с Мардж. Не таупрямая вояка с Беззара.

Всё вместе – и что-то ещё.

Всё вместе – и совсем другое.

– Это – ты… – прошептал Мартин.

Через полчаса Мартин лежал на диванчике и ждал, пока Иринавыйдет из ванной. Хотелось закурить, но это слишком бы напоминало сцену изголливудского фильма.

Поэтому он ограничился глотком коньяка.

Ирина вышла в одном лишь полотенце, обмотанном вокруг бёдер.Хищно посмотрела на Мартина – и с тихим рычанием стала подкрадываться кдиванчику.

– Ирка, разбудишь птенца… – попытался утихомирить её Мартин.

– Ох как хочется сказать пошлость… – сладко потянувшись,ответила Ирина, но остановилась. – Тогда убирайся в душ!

Мартин убрался.

Впрочем, через пару минут Ирина проскользнула в кабинкувслед за ним.

Девочка проснулась лишь под вечер, когда Ирина и Мартин ужевыглядели вдумчивыми исследователями чужих миров, а не пылкими любовниками.

Разве что временами хихикали и заговорщицки улыбались, глядядруг на друга. Мартину никогда не нравилось такое поведение, поройдемонстрируемое влюблёнными парочками, – чудилась в переглядываниях иподмигиваниях фальшь, демонстрация отношений вместо настоящих чувств. Но сейчасон с удовольствием обменивался с Ирой хитрыми взглядами и гримасами, ничутьтого не смущаясь.

«Я проснулась, – сообщила девочка, входя в комнату. – У васвсё хорошо?»

Мартин и Ирина обменялись улыбками.

«Хорошо, когда в стае всё славно», – сказала девочка.

– Кажется мне, что она не всё время спала, – сказал Мартин.Показал девочке: «Всё прекрасно. Мы говорим о вашем народе. Расскажешь, как вытеряете разум?»

«Расскажу».

– В общих чертах я знаю, – сказала Ирина. – И дажедогадываюсь, чего от тебя хотят ключники.

– Да? – удивился Мартин. Он уже рассказал Ирине все своиприключения, а вот ответный рассказ выслушать не успел. – И чего же?

– Локального Армагеддона.

– Чего-то подобного я и боялся, – ответил Мартин. – Наменьшее они не размениваются.

– Я полагаю, жертв не будет…

– Тогда точно будут. Хотя бы одна, – ляпнул Мартин и осёкся.

Ирина кивнула. И с тоской добавила:

– Если бы ты вначале отправился на Талисман…

– А это что-то меняет? – насторожился Мартин.

– Мне кажется, что из нас семи останется в живых толькоодна, – просто сказала Ирина. – Последняя, к кому ты придёшь. Я тебя ждала… ивсё-таки хотела, чтобы ты пришёл позже. После Талисмана.

– Иринка…

Девушка улыбнулась:

– Перестань. Ты же всё сам прекрасно понимаешь, Мартин. Мойпоступок что-то нарушил. Какие-то законы… и вовсе не ключниками придуманные.Какие-то природные константы, относящиеся к разуму. Ведь верно? И отец этопонимает. И твой куратор из гэбэ.

– Я могу пойти на Станцию и отправиться на Талисман, –пробормотал Мартин.

– И тем самым убьёшь другую меня? – уточнила Ирина. – Ненадо, Мартин. Давай лучше поиграем в апокалипсис на отдельно взятой планете.

Подъём на вершину храма был долог. Никаких лифтов илисамодвижущихся дорог, никаких повозок, пусть даже самых медленных.

Мартин, Ирина и девочка шеали брели по спиральной дороге.Изредка их обгоняли – взрослые и птенцы, порой спускались навстречу –исключительно взрослые.

Мартину это не понравилось.

– Религия шеали, по сути, религией не является, – говорилаИрина. – Это скорее философское учение о тщете бытия. Исследователей ввели взаблуждение внешние атрибуты – культ Первичного Яйца, догмат об Утрате Полёта,обряд Когтя и Пера… Понимаешь, всё очень хорошо отвечает нашим бытовымпредставлениям о шеали. Нелетающие птицы – какую ещё форму может принять ихрелигиозное чувство? Яйца, крылья, перья… Нет, на самом донышке там что-тоесть. Остатки настоящей религии шеали, она была похожа на шаманизм, если я ничегоне путаю. Но на самом деле культ шеали – не более чем искусственноразработанная система воздействия на психику!

– Убивающая разум? – уточнил Мартин. Спиральная дорога навершину храма была довольно широкой, метров пять. По левую руку – стена храма,тёсаные каменные блоки из тёмно-серого камня. На уровне плеч и пояса камень былотполирован касаниями рук – две гладкие полосы тянулись от самого основанияконуса. По правую руку – пропасть, ничем не ограждённый обрыв дороги.

А внизу – город, окутанный сумерками. Пламя редких газовыхфакелов на стене не разгоняло темноту, а лишь оттеняло её, заглушало свет вокнах, вызывало неуместные ассоциации с подземельем. Не самая рациональнаясистема освещения – судя по рёву форсунок и волне тепла от каждого факела, газаздесь тратилось немало…

– Усыпляющая разум, – сказала Ирина. – Твой случай соспятившим шеали очень показателен. В критической ситуации, когда инстинкты несрабатывают, разум может проснуться… на время.

– У него не проснулся. Он действовал на древних инстинктах.

– Но остальные-то приспособились? Когда пришли ключники,когда поставили Станции, когда стали захаживать инопланетные гости – шеалисумели перестроиться. Наверняка была паника, избиение птенцов, самоубийства,попытки уничтожить ключников… потом разум взрослых шеали проснулся, ониосмыслили происходящее…

– Стоп-стоп-стоп! – быстро сказал Мартин. – Ирочка,остановись. Ты предлагаешь устроить шеали новый шок? Который разбудит их разум?Но ты же сама назвала последствия…