— Значит, Хейвуд с ней встречался?

— Ходил такой слух.

— А потом мистер Уэбер поймал его, когда он пытался вскрыть его сейф?

— Он не пытался его вскрыть. Сейф был встроен в заднюю стенку шкафа, который стоял в хозяйской спальне. У него был толстый железный прут. Он пробил им стену. Видимо, он хотел выломать сейф из стены и унести его с собой. Если я правильно помню, в газетах писали, что пустым он весил чуть меньше сотни фунтов. Сейф был небольшой по размеру, но очень крепкий.

— В доме никого не было?

— Все произошло после обеда, погожим мартовским днем, два года и четыре месяца назад. Уэберы уплыли на яхте вместе со своим капитаном. Был четверг, день, когда слуги не работали по дому. Прислуга заперла дом. Но замок не был сломан.

— И он точно знал, где находится сейф?

— Да.

— Значит, либо он вытянул эту информацию из жены Уэбера, либо она была с ним заодно.

— А я думал, что вы работали в корпоративном бизнесе.

— Логика человеческих поступков, Сэм, — верней, их нелогичность, — везде одна и та же. Почему правда об этой истории не вышла наружу?

— А кто мог ее рассказать, Кел? Парень не протестовал, когда его схватили и отвезли в полицию. Внести залог за него было некому. Он просидел три недели в тюрьме, пока не открылась очередная сессия суда, потом полностью признал свою вину, и его отправили в исправительный лагерь.

— Как его поймали? Я знаю, что все это было в газетах, но в то время я не следил за этим делом. И я не знаком ни с кем, кто в нем замешан.

— Ему не повезло. Прислуга не должна была вернуться раньше десяти. Уэберы отчалили сразу после обеда и собирались возвратиться примерно в половине шестого. По словам Чарли, он проник в дом без четверти три. Из окна спальни ему был виден причал. Он приехал на служебной машине, принадлежащей торговому агентству, и поставил ее так, чтобы ее не могли заметить ни с Оранжевого шоссе, ни с яхты, если бы хозяева вернулись раньше, чем предполагалось. Но в половине третьего на яхте отказал один из дизелей. Уэберам пришлось повернуть обратно, причалить к пристани Джимсона и оставить лодку для ремонта. Домой они вернулись на такси. Они приехали в пятом часу. Чарли был слишком занят, чтобы услышать шум машины. Уэберы обнаружили, что дверь открыта. Войдя в дом, мистер Уэбер услышал, что из спальни доносится сильный шум. Он взял в кабинете ружье, пошел в спальню и застал Чарли за работой. Уэбер его обезоружил. Миссис Уэбер вызвала полицию. Та его арестовала. Происшествие так поразило миссис Уэбер, что она слегла в постель.

— В самом деле? — Он внезапно встал с кресла, словно беспокойство не давало ему сидеть на месте. — Но это нас ни к чему не ведет. Миллхоуз у них уже был. И Дженис… она не любит всяких хитростей.

— Очень непривычно слышать, когда ее называют Дженис.

— Ей совсем не идет имя Сис. В нем есть какой-то… бесполый привкус.

Я подавил желание выпалить тысячи возражений, которые сами просились мне на язык.

— Это как посмотреть.

— Ей нравится, когда я зову ее Дженис. Она говорит, что это заставляет ее чувствовать себя беспомощной наивной девушкой.

— Ей слишком долго пришлось тащить на себе тяжелый груз. Сейчас ей нужен человек, на которого она могла бы опереться.

— Я был бы счастлив, если бы она оказала мне эту честь, Сэм.

В этот момент он не выглядел ни холодным, ни бесцветным.

Мне даже показалось, что черты его лица стали тверже и уверенней, а в руках появились сила и энергия, которых я раньше в нем не замечал.

Он протянул мне свою крепкую руку и сказал:

— Долгое время я испытывал к вам острую неприязнь, Сэм. С тех самых пор, как она сообщила мне про вашу… связь.

— Значит, она вам об этом рассказала? Она не умеет ничего скрывать. Ей не следовало этого делать, но по-другому она просто не умеет.

— Вы не такой, каким я вас себе представлял, Сэм. Возможно, что и ваши отношения тоже были не такими, как я думал. Как вы к ней относитесь?

— Я очень высоко ценю ее, Кел. Я знаю, что сейчас она хочет выйти замуж. И очень хочет детей.

На мгновение он потерял над собой контроль, и его губы дрогнули.

— Мы должны ее найти, Сэм. И я… не знаю, что мне делать.

— Я слышал по радио местные новости. Об этом говорят уже в Сент-Пите. Это одно из тех дел, которые привлекают внимание людей, Кел. Скоро подробностями будут полны все газеты. Поднимется большой шум. На полицию будет оказываться сильное давление. У нее появятся сотни друзей. Ее будут очень хорошо искать, Кел.

~~~

Расставшись с Келом Макалленом, я понял, что мне пора нанести один из своих редких визитов к доктору Экли Бушу. Я позвонил ему из офиса.

— Сэмюел! Господи, мальчик мой! Как я могу отказать человеку, который вызывает меня на интеллигентный разговор? На этот вечер у меня была назначена встреча, но ее отменили, так что я совершенно свободен. Я опять занимаюсь своей йогой. Киши безнадежно восточный человек, но, кажется, даже он думает, что это какое-то сумасшествие. Он все время ворчит и гремит посудой. Когда тебя ждать?

— В пять тридцать подойдет?

— Замечательно! Я поставлю охладить бутылку и приготовлю бокалы.

~~~

Было почти половина шестого, когда я свернул к дому Эка. Последние тридцать лет — то есть примерно половину своей жизни — он провел в одном и том же холостяцком доме на южном конце островка Хорсшоу. Когда он там поселился, во всей южной части острова было не больше трех коттеджей. В то время его соединяла с материком только узкая дамба и дощатый мост. Остров выглядел тогда примерно так же, как в те давние дни, когда здесь жили индейцы из племени калуза и возводили на острове свои ритуальные курганы, не подозревая, что скоро их прихлопнут испанским кулаком. Убранство этого дома было одним из самых ярких воспоминаний моего детства, и я до сих пор помню треск огромной сосны в камине из морского известняка, запах старых заплесневелых книг в дождливую погоду и написанные в них увлекательные истории, полные смелых героев и опасных приключений.

Эк широко распахнул передо мной дверь, излучая всем своим видом гостеприимство и радушие. Был он круглым, розовым, маленьким и очень подвижным человечком с серебристыми волосами Карла Сэндберга. На первый взгляд он всегда полон чистого веселья и бесхитростной энергии ребенка, однако в его опухших голубых глазках таится зловещий огонек иронии, заставляющий задуматься об остроте его языка, который служит ему одновременно мечом, бритвой, саблей и секирой.

Эк проводил меня в гостиную с видом овчарки, загоняющей на ранчо племенного быка, и мы вошли в комнату с низким потолком, битком набитую книгами, картинами, скульптурой и керамикой. Изможденный, как труп, Киши — ему всегда где-то между тридцатью восемью и ста восемью годами — приплелся к нам с замороженным сокровищем в виде охлажденного мартини, одарил меня мимолетной улыбкой, настолько быстрой, что я не был уверен, видел ли я ее вообще, церемонно наполнил наши бокалы и унес бутыль обратно, чтобы снова поставить ее на лед. Я знал, что он вернется с ней через определенный промежуток времени, продолжительность которого была известна одному ему.