Не вор, а монстр какой-то… На бульдозере приехал и ландшафт перекопал.

«…Со слов управляющего Р. Агана, грабителем является человек, действительно лично знакомый его хозяину. Это некий Т. С, молодой маг, происходящий из одной известной фамилии, а также воспитанник одной из самых старых магических школ. Много лет назад именно благодаря содействию Флаина Магрица была устроена дальнейшая жизнь этого человека. И тем сильнее недоумение самого господина Флаина Магрица, получившего за свое гостеприимство и доверие такую черную неблагодарность…»

Неблагодарность, говорите… Чернее ночи…

«…В настоящий момент подозреваемый находится в розыске. Его изображение и особые приметы распространены по всем каналам связи. Надежда вернуть ценные артефакты остается…»

Я скрипнул зубами, дочитав статью, занимавшую всю первую полосу самой толстой из только что купленных газет. С цветными снимками скорбного Агана, дома Магрица и изрядно пострадавшего пустыря вокруг него (выглядело и впрямь впечатляюще; особенно ров и зияющие раскрытыми глотками гигантские ямы на пустоши).

И что это за «предметы» я уволок из Магрицева жилища?

Я оторвался от газеты и угрюмо осмотрелся. Вопреки опасениям, никто не спешил кидаться ко мне с воплями «держите вора!». Народ возле вокзала торопился по делам. Мужчина в костюме купил газету в том же автомате, что и я, мельком глянул на первую страницу и сразу же сунул приобретение в портфель, устремившись к такси. Барышня, торгующая мороженым, скучно зевнула над разложенным на лотке газетным листом.

Но беспокойство не уходило. Опять бежать и прятаться. Из похитителя я превратился в грабителя. Легко и незаметно. Не прилагая к этому ни малейших усилий. Исключительно благодаря хлопотам и содействию добросердечных людей, одним из которых является милейший Флаин Магриц.

Беззвучно, но от души выругавшись, я машинально перелистал газету до конца, мало интересуясь напечатанным в ней, но лишь для того, чтобы собраться с мыслями. Впрочем, снимок над заметкой на пятой странице невольно привлек внимание. Несколько мгновений я задумчиво таращился на изображение смеющейся синеглазой девушки в искрящемся бальном платье, которую аккуратно обнимал за плечи мрачноватого вида мужчина. Подпись: «Милан Торжич с дочерью Ксенией». На втором снимке этот же мужчина с уже откровенно хмурым выражением лица в сопровождении телохранителя поднимался к дверям банка: «…деловой визит Милана Торжича в Белглав… Контракт на поставки…»

Насмешливая девушка в «единороге»… Залитое кровью, почти прозрачное лицо девчонки в подземельях… И вот эта восхитительная светская красавица на фото… Ксения.

«Спасибо, что вернулся за мной».

Знакомое щемящее чувство шевельнулось в душе. Сожаление? Похоже… От чего-то неслучившегося или, наоборот, случившегося, но не так, как хотелось бы.

Я оборвал снимок по краю и сунул в карман, старательно избегая даже мысленного «зачем?». Просто пусть будет. И, поспешно пытаясь замять неловкость, перерыл оставшиеся газеты, пестревшие аналогичными заголовками об ограблении Магрица, оттеснившими с первых страниц даже сообщения о похищении Белой Королевы у соседей. Одно мое мифическое преступление перекрыло другое. Можно гордиться… Заодно я наткнулся на объяснение, отчего подробности об украденном гобелене не вынесены в начало. В одном из мелких местных изданий, в разделе слухов и домыслов, скромно помещалась небольшая ехидная статья на эту тему.

«…Украденный гобелен, со слов владельца, представляет собой ценность скорее эстетическую, чем историческую. Магриц избегает рассказывать подробности. Но, по нашим сведениям, похищенный гобелен может иметь гораздо большую ценность, если домыслы о сокровищнице Магрицев верны и там мог храниться гобелен уникальнейший, за которым вот уже много десятилетий охотится Всемирный Музей. Гобелен этот относится к первому веку до начала Эпохи либо к первым векам нашей Эпохи и представляет собой полотно ручной работы в традиции «ло». Имя мастера не установлено, предположительно Лорар Целот. Батальное полотно на мифологическую тему, изображающее, вероятно, финальную битву Предвечной войны. Стоимость предмета по последней оценке экспертов аукциона в Кроссвааде около восьми тысяч. Так что ценность данного гобелена неоспорима и велика. Отчего же господин Магриц избегает рассказывать подробности об украденной вещи? В осведомленных источниках высказывается мнение, что кража гобелена – это своего рода восстановленная справедливость, поскольку еще дед ныне здравствующего Флаина Магрица был замешан в темной истории, связанной с данным предметом искусства, и, как утверждают, получил его незаконным путем. Есть версия, что гобелен этот из наследия Великого Мага. Правдивы эти слухи или нет, нам неизвестно, но никто из Магрицев ни разу не выставлял сей гобелен на всеобщее обозрение, и экспертные оценки проводили камерно…»

Занятно.

Укрывшись от любопытных взглядов в кабинке туалета на вокзале, я не без труда развернул слипшееся и испачканное полотно несчастного гобелена и тихо присвистнул. После всех ночных приключений мне так и не удалось снова рассмотреть свое неожиданное приобретение, зато теперь белое сияние люминесцентных светильников выявило произошедшие с реликвией изменения. Не только оттого, что гобелен стал грязен и отсырел. А потому, что блеклые краски внезапно расцвели, проступили резкие очертания людей и предметов, словно с масляной картины смыли разводы акварели. Похоже, на поверхность гобелена нанесли маскирующий магический слой, который смылся во время вчерашнего сумасшествия.

Воины белые, воины черные (лицо каждого воина кажется живым и уникальным, как на фото), незнакомые стяги и штандарты над головами, золотое солнце в черном ободке и угольная луна в сверкающей серебром короне, смутно угадываемые горы на заднем плане…

Говорите, ценность эстетическая, а не историческая? И мерзавец «Т. С.» коварно проник в дом с целью наживы. И украл целый мешок «предметов», завернув в драгоценный гобелен. Что ж… Тогда воспользуемся плодами нажитого. Тем более что мне понадобятся деньги для путешествия. Раз уж меня объявили вором, значит, извлечем из этого максимум пользы…

Провернулся в глубине души колючий шар совести. Шевельнулся и затих. Слишком много обвинений сразу, чтобы размышлять и смаковать. Сейчас надо выживать.

Покачиваются прозрачные колокольцы, еле слышно звеня, реагируя на эманации магических течений. Золотая, янтарная, палевая древесина словно течет, изгибаясь в замысловатых, путаных узорах резьбы. Отражаются огни в синеватом зеркале металла. Беззвучны и глубоки тени в складках тканей, и кажется, что вытканные на них листья и цветы шевелятся. Изящные, тонкие и упругие, как иглы дикобраза, ветки серебряного дерева сплетены в сложные знаки: «покой», «молчание», «весна» – и подвешены в воздухе, составляя вместе композицию, прочесть которую мне не удается из-за скудных познаний в языке ушедшего народа сумрачных.

Красиво.

Зря я сюда зашел.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – поинтересовалась средних лет женщина, в костюме, выдержанном в том же стиле, что и весь интерьер антикварного магазина.