Преимущества нового вида техники были очевидны. Если в окопах Фландрии за период с августа по ноябрь 1917 года удалось захватить территорию площадью в 138 км2, потеряв при этом 300 тысяч убитыми и ранеными и израсходовав амуниции на 84 миллиона фунтов, то в битве при Камбре, во время которой использовались танки, меньше чем за месяц удалось захватить территорию площадью в 107 км2, потеряв при этом убитыми и ранеными меньше 10 тысяч человек и израсходовав амуниции на 6,6 миллиона фунтов.

«Это будет грубейшей ошибкой, если мы не станем развивать этот вид вооружения и не выведем его на максимальные показатели по производству», – вынес вердикт Черчилль [1187] .

Он настолько рьяно отстаивал развитие танкостроения, что готов был сражаться за него даже ценой собственной карьеры.

«Какое бы ведомство я ни возглавлял, или даже если я буду исключен из состава правительства, я должен это сделать, – говорил он. – Если я буду полагать, что кабинет серьезно ошибся в своих оценках, я стану возражать. Если это будет встречено неблагожелательно или не принесет никакой пользы, я подам в отставку, продолжив борьбу за свою позицию в палате общин. Я не могу снять с себя ответственность по этому вопросу. В конечном счете все, к чему мы стремимся, это найти наилучшее направление для дальнейшего развития. А обсуждения и критика – необходимые составляющие в достижении намеченной цели» [1188] .

...

Интереса к инновациям Черчилль не утратил и в годы Второй мировой войны. Несмотря на солидный возраст, он так же легко увлекался свежими идеями и необычными новинками.

«Это война научных достижений, война, которую невозможно выиграть без нового вида оружия», – повторял он в напряженные месяцы 1940 года [1189] .

В мемуарах Черчилль следующим образом развивает эту мысль:

«Это была тайная война, в которой сражения выигрывались и проигрывались без ведома общественности, такая война, которую даже сейчас с трудом понимают те, кто находится за пределами очень узкого круга ученых, занимавшихся ею. Рядовым смертным никогда не приходилось вести такую войну. Слова, которыми ее можно описать или говорить о ней, непонятны простым людям» [1190] .

Британский премьер поддержал множество интересных проектов. Например, танки-амфибии, спускавшиеся в воду за несколько километров от берега (идея генерала Перси Хобарта), танки-разградители, дробившие при помощи вращающихся цепов минные поля, танки с фашинами для преодоления противотанковых рвов и огромные «крокодилы» (тяжелые огнеметные танки «Черчилль-крокодил», созданные на базе танков «Черчилль VII»).

Среди основных нововведений, принадлежащих лично Черчиллю, следует отметить разбрасывание с воздуха полосок из станиоля или другого проводника, симулировавших для радаров противника появление бомбардировщиков. Первое испытание этого новшества, известного впоследствии как «Окно», состоялось во время налета на Гамбург 24 июля 1943 года.

«Результаты превзошли все ожидания, – восторженно отмечал Черчилль. – Перехваченные нами по радио ожесточенные споры между радистами германской наземной системы управления и пилотами истребительной авиации свидетельствовали о возникшей при этом путанице. В течение нескольких месяцев потери наших бомбардировщиков сократились почти наполовину, и до самого конца войны, хотя число германских истребителей возросло в четыре раза, наши потери бомбардировщиков никогда не достигали такого уровня, как до применения „Окна“» [1191] .

Другим интересным проектом стали искусственные пирсы – «багровые гавани», позволявшие обеспечить непрерывное поступление техники на формируемый плацдарм и нашедшие активное применение во время открытия второго фронта.

«Проект был грандиозен, – описывает его Черчилль. – В пунктах высадки десанта были построены большие молы. Та часть молов, которая вдается в море, была плавучей и защищенной. Каботажные и десантные суда смогли выгружаться на эти молы в любое время прилива и отлива. Для защиты их от штормовых ветров и волн большой дугой устанавливались волнорезы. Они были обращены к морю и позволяли отгородить водное пространство. Защищенные таким образом, суда с большой осадкой смогли стать на якорь и выгружаться, а десантные суда всех типов смогли свободно курсировать к берегу и обратно» [1192] .

Впервые Черчилль предложил строительство искусственных пирсов еще в годы Первой мировой войны. Однако пройдет четверть века, прежде чем к его идеям прислушаются и «багровые гавани» станут неотъемлемой частью операции «Оверлорд».

Преодоление сопротивления

Далеко не всегда и далеко не у всех инновационные проекты Черчилля вызывали благожелательную реакцию. Например, когда после прихода в Адмиралтейства потомок герцога Мальборо начал предпринимать активные шаги по развитию военно-морской авиации, его действия тут же вызвали упреки коллег из Военного министерства. Последние считали, что все вопросы национальной безопасности, включая оборону Британии с воздуха, относятся к их юрисдикции. «На вопрос же, как они собираются справиться со своими обязанностями, – вспоминал Черчилль, – они с сожалением ответили, что у них нет ни самолетов, ни средств на их постройку» [1193] .

Глава Адмиралтейства стал развивать военно-морскую авиацию собственными силами, независимо от возражений военных. И его упрямство принесет плоды. Вскоре после начала Первой мировой войны военный министр фельдмаршал Герберт Китченер попросил Адмиралтейство взять всю ответственность за противовоздушную оборону на себя.

Другим ведомством, не желавшим поддерживать инновации, было Казначейство. Чиновники трижды отказывали Адмиралтейству в выделении необходимых финансовых средств на «всевозможные устройства и аппараты». Получив третий отказ, военно-морской министр связался с постоянным заместителем канцлера Казначейства сэром Робертом Чалмерсом. Выразив недоумение относительно решения Минфина, он подчеркнул:

«Предлагаемый к созданию авиационный департамент крайне необходим и уже создан. В настоящее время он представлен в очень скромном объеме, и я категорически против того, чтобы он был расформирован. Я потрясен постоянными отказами со стороны Казначейства, которые наносят непоправимый вред государственной службе» [1194] .

В конечном счете Черчиллю и здесь удалось добиться своего.

Противодействие переменам со стороны внешнего окружения – не единственное, с чем пришлось столкнуться нашему герою. Его идеи критиковали и адмиралы, непосредственно подчинявшиеся Адмиралтейству. В частности, адмирал флота сэр Артур Уилсон направил в январе 1913 года военно-морскому министру меморандум, в котором высказался против развития авиации [1195] .

Все вышеперечисленные примеры очень показательны. Согласно психологам, причиной неприятия перемен является страх – либо перед личными потерями, либо перед неопределенностью, либо перед тем и другим, вместе взятым [1196] . Людям свойствен консерватизм. По словам одного морского летчика, при неисправностях самолета многие пилоты гибли, так как не желали покидать привычную кабину и пользоваться непривычным парашютом [1197] .