Тартар взвыл, куда больше от раздражения, чем от боли, и повернулся к гиганту своей воронкой-лицом, но Дамасен вовремя ушел с линии атаки. Зато дюжине монстров повезло меньше – их засосало и уничтожило.

– Боб, нет! – воскликнул Перси с мольбой во взгляде. – Он уничтожит тебя! Навсегда! Без шанса на возрождение!

Боб пожал плечами.

– Кто знает будущее? А вы должны уходить, сейчас же. Тартар прав в одном: нам его не победить. Мы лишь можем выиграть время для вас.

Врата попытались закрыться, но створки наткнулись на ногу Аннабет.

– Двенадцать минут, – сказал титан. – Я смогу вам их дать.

– Перси… держи Врата! – Аннабет подпрыгнула и крепко обняла титана за шею. Она поцеловала его в щеку, а ее глаза были полны слез, так что девушка почти ничего не видела. Щетинистое лицо Боба пахло чистящими средствами – ароматом лимона от полироли и лесным мылом «Murphy Oil».

– Монстры вечны, – сказала она ему, стараясь сдержать рыдания. – Мы будем помнить тебя и Дамасена как героев, лучшего титана и лучшего гиганта. Мы расскажем о вас нашим детям. Эта история будет жить. И когда-нибудь вы обязательно возродитесь.

Боб потрепал ее по голове. Вокруг глаз пролегли веселые морщинки.

– Это хорошо. А до тех пор, друзья, передавайте солнцу и звездам от меня привет. И будьте сильными. Возможно, это будет не последняя жертва, которую вам придется принести, чтобы остановить Гею.

И он мягко отстранил ее от себя.

– Времени нет. Уходите.

Аннабет схватила Перси за руку и затащила в кабину лифта. Она успела бросить прощальный взгляд на мэонийского дракена, трясущего в пасти великана, подобно тряпичной кукле, и Дамасена, колющего пикой ноги Тартара.

Бог бездны указал на Врата и взревел:

– Монстры, остановить их!

Малыш Боб припал к земле и зарычал, готовый к бою.

Боб подмигнул Аннабет.

– Держите Врата закрытыми. Они будут сопротивляться переходу. Но вы держите их…

И створки наглухо закрылись.

– Перси, помоги мне! – крикнула Аннабет.

Она навалилась всем телом на левую створку, удерживая ее в центре. Перси ухватился за правую. Перила отсутствовали, держаться было не за что. Как только кабинка начала подниматься, Врата задрожали и попытались открыться, намереваясь выплюнуть их куда-то в неизвестность между жизнью и смертью.

Плечи Аннабет горели от боли. Играющая в лифте ненавязчивая мелодия настроения не улучшала. Если всем монстрам приходилось во время перемещения слушать эти повторяющиеся «ля-ля-ля», неудивительно, что, оказавшись наконец в мире смертных, им хотелось кого-то прирезать.

– Мы бросили Боба и Дамасена, – прохрипел Перси. – Они погибнут за нас, а мы просто…

– Знаю, – пробормотала она. – Боги Олимпа, Перси! Я знаю!

Аннабет была почти благодарна, что ей приходилось удерживать створки Врат закрытыми. Ужас и адреналин, бегущий по венам, хотя бы не давали ей утонуть в отчаянии. Оставить Дамасена и Боба оказалось самым тяжелым решением за всю ее жизнь.

Долгие годы в Лагере полукровок она бесилась, когда остальные отправлялись на задания, оставляя ее в одиночестве. Она все смотрела, как они зарабатывали себе славу… или уже никогда не возвращались. С семи лет она все думала: «Почему я не могу показать, на что способна? Почему мне не доверят миссию?»

Но теперь она поняла: самое тяжелое испытание для ребенка Афины состояло не в выполнении порученной миссии и не в сражениях насмерть. Им оказалось стратегическое решение отступить, позволить кому-то другому принять на себя основной удар – и особенно оно было трудным оттого, что этот кто-то оказался твоим другом. Ей пришлось принять тот факт, что она не может защитить всех, кто ей дорог. Некоторые проблемы ей не дано решить.

Это было ужасно, неправильно, но у Аннабет не было времени на жалость к себе. Она сморгнула с глаз слезы.

– Перси, Врата! – напомнила она ему.

Створки начали расходиться, впустив внутрь легкий запах… озона? Серы?

Перси изо всех сил налег на свою створку, и щель закрылась. Его глаза сверкали от гнева. Аннабет очень надеялась, что он был зол не на нее, но даже если и так, у нее не было права его винить.

«Если это придает ему сил, – подумала она, – пусть злится».

– Я убью Гею, – пробормотал он. – Я разорву ее на куски голыми руками.

Аннабет кивнула, хотя в голове крутились хвастливые слова Тартара. Его нельзя было убить. Как и Гею. Против такой мощи даже титаны и гиганты оказывались беспомощны. А у полубогов вообще не было ни единого шанса.

Еще ей вспомнилось предупреждение Боба: «Возможно, это будет не последняя жертва, которую вам придется принести, чтобы остановить Гею».

Она нутром чуяла: он был прав.

– Двенадцать минут, – прошептала она. – Всего лишь двенадцать минут.

Она молилась Афине, чтобы Боб смог удержать кнопку «Вверх» нажатой достаточно долго. Она молилась о силе и мудрости. И гадала, что их могло ждать там, наверху, когда лифт достигнет конечной точки.

Если по другую сторону створок не окажется их друзей…

– У нас получится, – сказал Перси. – Должно получиться.

– Ага, – отозвалась Аннабет. – Конечно, получится.

И они под дурацкий музыкальный аккомпанемент продолжали удерживать трясущиеся створки лифта закрытыми, пока где-то под ними титан и гигант жертвовали ради их спасения жизнями.

Хейзел было стыдно за свой срыв.

Когда туннель обрушился, она ударилась в истерику, подобно двухлетнему ребенку. Разгребать завал, отрезавший ее и Лео от остальных, было нельзя: лишняя тряска, и они могли оказаться погребенными. И все же она заколотила кулаками по камням, выкрикивая ругательства, за которые в Академии Святой Агнесс ей бы точно пришлось вымыть рот с мылом.

Лео пораженно уставился на нее, потеряв дар речи.

И опять она вела себя нечестно по отношению к нему.

В последний раз, когда они оказались наедине, девушка погрузила его в свои воспоминания и показала Сэмми, его прапрадеда, первого своего парня. Она взвалила ему на плечи груз эмоций, которые были ему совершенно не нужны, и оставила переваривать их, из-за чего его едва не убил огромный креветомонстр.

И вот они вновь вдвоем, пока целая армия монстров, возможно, убивает их друзей, а она решила включить психа.

– Прости, – Хейзел вытерла лицо.

– Да ничего… – Лео пожал плечами. – Я сам ежедневно устраиваю разборку с парочкой-другой камней.

Девушка с трудом сглотнула.