Аларик опустил свой меч, видя, что его люди превосходят числом викингов и наносят последние удары. Он встал на колени перед Фаллон и поднял ее, бережно кутая в накидку. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди, и он понимал, что ему не жить, если она не откроет глаза и не очнется.

— Фаллон! Фаллон!!! Любовь моя, прошу тебя, говори!

Фаллон казалось, что она слышит его голос издалека. Она на мгновение открыла глаза, но они тут же снова закрылись. Прижимая Фаллон к груди, Аларик осмотрелся и увидел вокруг поверженные тела. Фальстаф, Ролло, Стивен и Ричард были рядом и бдительно следили, чтобы не подкрался какой-нибудь викинг. К ним присоединились еще несколько людей Аларика.

Раздался победный клич.

— У нас есть убитые? — хрипло спросил Аларик.

— Двое, мой господин, — последовал ответ. Погибли два юных рыцаря.

Аларик приказал их немедленно похоронить.

Ричард озабоченно глядел на Фаллон.

— Леди Фаллон…

— Она жива, Ричард, жива. Возьми ее, пока я сяду на лошадь. Потом ты подашь ее мне, и мы двинемся домой.

Они были в пути, когда Фаллон снова открыла глаза. Руки Аларика крепко обнимали ее. Высоко в небе светила луна. Он взглянул в глаза Фаллон, она пыталась поднять руку, но у нее не было сил.

— Аларик! — прерывающимся шепотом окликнула она. — Аларик.

— Молчи, любовь моя!

— Но я должна сказать тебе…

— Тихо!

— Нет, Аларик… Веришь ты мне или нет, но я должна сказать, что люблю тебя. Ты пришел и победил, и я клянусь, что прекратила борьбу.

Он нежно улыбался.

— Нет, Фаллон, это ты победила. Я не умел любить и верить. Ты воевала с достоинством и принесла мне мир. Я вел себя глупо. Я боялся, что ты не полюбишь меня настолько, чтобы между нами воцарился мир… Но этот пострел, — он кивком показал на Ричарда, — сказал мне, что я должен либо любить, либо отпустить тебя. Но я не могу отпустить тебя!

— Аларик, я так люблю тебя! Я давно хотела сказать это тебе.

Он придержал Сатану. Все деликатно устремились вперед, и Аларик при свете луны поцеловал Фаллон, трепетно и жадно. Затем он поднес ко рту ее руку и нежно поцеловал ей ладонь.

— Верь мне, любовь моя, ты покорила мое сердце и душу, — сказал он. — Отныне я навеки твой верный раб.

Фаллон улыбнулась, а затем нашла в себе силы даже засмеяться, несмотря на весь драматизм этого дня.

— Не смейся надо мной, саксонская девица!

— Принцесса, — напомнила она ему.

— Графиня, — поправил ее Аларик.

— Однако, мой муж и господин, я не могу тебя представить чьим-либо рабом.

— Да, пожалуй, — согласился он, но затем хрипло добавил: — Тем не менее, Фаллон, я буду тебя любить. Любить радостно и светло. Богу известно, что этот мир суров, но клянусь, моя леди, что буду любить тебя всей душой и сердцем.

Она коснулась его щеки.

— Будь что будет.

Аларик пришпорил Сатану, и они рванулись вперед. Глядя в глаза мужа, она удовлетворенно вздохнула.

— Отец Дамьен говорит, что с этого начинается мир. В стране еще беснуется война, но между мужчиной и женщиной уже возникает любовь.

Аларик улыбнулся.

— Да, любовь моя… Там, где будем мы, будет мир. Мы будем жить в мире, Фаллон, и не позволим поселиться рядом страху или кровопролитию.

— Да, любовь моя! — повторила она и прильнула к нему. — Аларик!

— Что?

— Ты должен произвести Ричарда в рыцари. Он спас мне сегодня жизнь. Он убил викинга охотничьим ножом.

Аларик поцеловал жену.

— Да будет так, моя госпожа… Скажи, а ты тоже хочешь быть удостоена такой чести?

Фаллон улыбнулась.

— Нет, мой господин. Я кладу свой меч у твоих ног, в чем и клянусь.

— А свое сердце, моя госпожа, я кладу у твоих ног… И в этом клянусь.

Они прибыли в Хейзелфорд почти на заре. В зале толпились люди, которые с нетерпением ожидали их возвращения. Эдит закричала от радости, Милдред тепло обняла Фаллон. Подошел Хат с женой и, улыбаясь, поздравил с благополучным возвращением.

Фаллон первым делом спросила мать, где Робин.

— На руках у нашего гостя, — ответила Эдит.

— Что?

Фаллон глянула в сторону камина и увидела высокую фигуру в черном с младенцем на руках.

— Отец Дамьен!

— Господи Боже мой! — воскликнул Аларик, выходя вперед. — Дамьен! Что вы здесь делаете? Я полагал, что вы в Нормандии.

Священник пожал плечами.

— Я чувствовал, что нужно прийти, хотя и не знал, в чем опасность. Я опоздал, но сейчас я рад, что нахожусь здесь.

Аларик вопросительно выгнул бровь, но Фаллон едва обратила на это внимание, потому что была озабочена тем, чтобы быстрее отправиться в спальню и покормить сына.

Утро было в полном блеске, когда Фаллон накормила малыша и положила в колыбель. Раздался стук в дверь, и Фаллон с радостью увидела на пороге отца Дамьена.

— На сей раз, отец, я знала, что вы будете здесь.

Он шагнул вглубь комнаты и молча перекрестил спящего младенца.

— Я уезжаю. Я зашел, чтобы проститься.

Она огорченно ахнула.

— Вы ведь только приехали…

— Но Вильгельм не знает, что я покинул его. Я ведь тоже сакс, Фаллон, и должен заслужить его доверие.

Фаллон улыбнулась и обняла священника.

— Я многого в вас не понимаю, отец. Но вы заботились о моем отце, заботитесь об Аларике и обо мне. И я благодарю вас.

— Да, Фаллон.

— Пришла ли я уже к миру, отец?

Он как-то очень серьезно улыбнулся.

— Да, Фаллон, ты нашла мир в своем сердце, и это то, к чему должен стремиться каждый мужчина и каждая женщина.

— Мы сражались и проиграли. Они победили.

Он покачал головой.

— Нет, Фаллон, хотя может казаться, что все именно так. Твой отец доблестно сражался. Он был мужественным и храбрым. Поверь мне, Фаллон, сейчас он восседает в высшем суде и тоже познал покой. Нынешнее поколение не будет знать мира, как не будет знать последующее, а может, и следующее за ним. Но победили мы, Фаллон… Мы, англичане. Время доскажет эту повесть. Мы станем богаче и мудрее, потому что норманны многое нам принесли. Но мы останемся англичанами. Со временем победители станут говорить на нашем языке. Они назовут себя англичанами… И станут ими.

Он поцеловал Фаллон в щеку, а когда она хотела что-то сказать, приложил палец к ее губам.