Марию никогда не покидало желание стоять на сцене. Так же как и желание поделиться чем-то заветным с другими, желание реализовать себя как-то по иному, нежели в своей горестной семейной жизни. Таким образом она оказывалась и в большей степени причастной к творчеству Гамсуна, она могла засвидетельствовать связь между их жизнью и его книгами, закрепить за собой то место, которое она обрела, когда он наконец прекратил писать.

Она вернулась домой со свадьбы дочери 6 октября, когда капитулировала Польша. Через пять недель Мария вернется в Германию и начнет свое турне, если только этому плану не помешают военные действия. Она почти не отходила от радиоприемника, часами вслушиваясь в сообщения о большой игре, которая шла в Европе. Но мало кому вокруг было известно, насколько глубоко вовлечены в эту игру супруги, живущие в Нёрхольме.

С началом войны Гитлер выдвинул девиз: «Победить или погибнуть». За этим стояла страшная мощь немецкой военной машины. И уверенные в грядущей победе, эти двое его приверженцев в далекой норвежской усадьбе слушали радио и заговорщически кивали друг другу: да, путь Германии — это и наш путь.

Ровно в 20:15 в понедельник, 13 ноября 1939 года, под аплодисменты присутствующих, Мария Гамсун взошла на сцену в здании старинной ратуши в Ганновере. Она долго выбирала наряд, в котором будет выступать, пока не остановилась на темном шелковом платье с пестрой отделкой и одноцветной накидкой, а на шее у нее была внушительная золотая цепочка, подаренная супругом.

Зал был украшен нацистскими знаменами, норвежскими флагами и цветами. Несколько стульев было не занято. Среди публики было много людей в военной форме — Германия вела войну.

Мария, которой через несколько дней должно было исполниться 58, тщательно подготовила свою роль.

— Я привезла вам привет из Норвегии, от Кнута Гамсуна[415].

Это были ее первые слова. Те же самые слова она будет произносить и в других городах. В одном городе за другим они звучали как заклинание.

Вот таким образом с первой секунды она играла свою роль посланницы, принесшей священную весть. Ею были прочитаны приветствия Кнуту Гамсуну, написанные Альфредом Розенбергом и другими представителями нацистской верхушки по случаю его восьмидесятилетнего юбилея, где они особо подчеркивали: творчество Гамсуна является частью духовной жизни немецкого народа.

— Я привезла вам привет из Норвегии, от Кнута Гамсуна.

После этого текст ее выступления мог варьироваться как угодно. Она могла сосредоточить внимание на его творчестве или же подчеркнуть значение самого факта его приветствия, связать с актуальными политическими событиями, например рассказать, как нетерпеливо ждет Кнут Гамсун почтальона, который привозит в Нёрхольм газеты. Она могла рассказать о его гневном восклицании по поводу недостойного поведения западных держав или в связи с трусливым поведением норвежских властей, готовых упасть на колени перед британцами, или рассказать о той радости, которую испытывает Гамсун по поводу военных побед Германии, и его восхищении непреклонной волей фюрера к победе.

В семь часов утра на следующий день она села в поезд. В 15:00 она уже стояла на сцене в Дормунте:

— Я привезла вам привет из Норвегии, от Кнута Гамсуна.

Бонн, Кёльн, Аахен, Рейнхаузен, Дюссельдорф, Кайзерслаутен, Вюрцбург, Штутгарт.

У нее оставалось совсем мало времени, но она находила возможность для того, чтобы писать репортажи в норвежские газеты, а также письма супругу: «Здесь господствует высокая мораль, и те, кто рассчитывал на хаос, будут очень разочарованы. У меня впечатление полного единства, самопожертвования и доверия к Гитлеру», — заверяла Мария. У нее была новость, которая, несомненно, могла очень порадовать Гамсуна: «Вскоре весь мир будет поражен. У немцев появится новое оружие. Англия скоро выдохнется, у них давно не было войны на своей земле, но она грядет. Ни один немец не сомневается, что Англия должна быть побеждена и что она будет побеждена! Я была на фронте и разговаривала с солдатами, они счастливы, как дети, и уверены, что фюрер знает и может все»[416].

На другой день она записала фрагменты своих выступлений на радио. А вечером она снова уже стояла на сцене, в Нюрнберге. О ней все больше писали газеты, залы ее выступлений не могли вместить всех желающих. На следующий день она уже была в Эрлангене… А потом в Мюнхене, Вене, Филлахе, Бреслау, Габлонце, Апольде, Хемнице, Арнштадте, Дрездене…

В воскресенье 10 сентября у нее должен был быть свободный день, но ее попросили выступить в Потсдаме. Это такая честь для нее — выступать здесь. Ее не надо было уговаривать.

Турне закончилось в Берлине, где ей был заказан номер в отеле «Кайзерхоф». Ей предстояло также обсудить свое новое турне.

«Это начало великого для меня времени» — так, возможно, думала Мария во время почти пятинедельного турне по Германии в ноябре — декабре 1939 года.

От волшебной флейты к боевой трубе

В начале зимы 1938–1939 года, в то время как Мария Гамсун вплоть до Рождества находилась в Германии, Кнут Гамсун у себя в Нёрхольме расположился в большой комнате на втором этаже. Он устроился за огромным столом, за которым его дети обычно делали уроки, таким образом, чтобы дневной свет освещал всю столешницу. За этим столом он проводил много времени: он читал, кое-что писал, по большей части письма. На стену он повесил огромную карту Европы, к которой постоянно обращался во время чтения газет. Специальными значками он отмечал все географические пункты, о которых сообщали военные корреспонденты.

Чудесная страна его творческой фантазии, которую он так усердно культивировал в течение своей жизни, стала для него недоступна. Первый раз случилось так, что он должен был иметь дело только с реальностью. Может быть, продолжение романа «Круг замкнулся» не состоялось по внутренним творческим причинам, но не исключено, что это произошло еще и потому, что он сам оказался активно втянутым в драматические события своего времени?

В своем памфлете «О духовной жизни современной Америки», написанном сорок лет назад, он признал: вглядевшись в облик американской демократии, он пришел к выводу, что ей «необходимы решительные шаги, революционные действия отдельных индивидов, которые разом могут перенести человечество на несколько поколений вперед».

И вот он наконец нашел такого «отдельного индивида» — Адольфа Гитлера. Хотя сам писатель еще был в состоянии играть на своей волшебной флейте, он, вероятно, уже и не хотел делать этого. Военная труба оказалась для Гамсуна гораздо более подходящим инструментом.