Хозяин поджидал ее в пабе вместе с грудой картонных коробок.

– Пакуй свое барахло! Еще не хватало, чтобы ты распугала мне всех моих постоянных клиентов! И освободи вагончик от своей стеклотары! Чего доброго, еще воспламенятся, и пожар мне устроишь! Этот мешок костей можешь уводить вместе с собой! – Он кивнул на собаку. – И не надейся получить от меня рекомендации. От тебя одна головная боль!

Калли равнодушно пожала плечами.

– Пошли, Долли! Нам здесь не рады! Ничего! Хватает и других питейных заведений, в которых всегда рады хорошей прислуге и надежному сторожевому псу.

Удивительное дело, но Калли почему-то совсем не волновалась за собственное будущее. Сегодняшний день был самым лучшим в долгой череде дней, прожитых ею за последние годы.

Однако найти работу поблизости, да еще с собакой в придачу, оказалось совсем не просто. Слухи о том, как она расправилась с одним из посетителей бара, быстро разошлись по округе, и двери остальных пабов моментально захлопнулись перед нею. Калли не могла позволить себе роскоши содержать пса и продолжать пить, на это у нее просто не было денег. Но рядом с Долли потребность в ежедневных возлияниях стала как-то слабеть и проходить сама собой. Поначалу ее организм категорически отказывался переходить на трезвый образ жизни: она просыпалась в холодном поту, ее постоянно сотрясал озноб. Ей снова стали постоянно сниться кошмары из лагерной жизни, будто лагерные охранники гонятся за нею по лесу. В некоторых ночлежках ей отказывали от места только из-за Долли, и тогда они обе устраивали себе ночлег под открытым небом. Но, слава богу, была середина лета, да и Долли, как ни верти, была сторожевой собакой, привыкшей спать на улице.

Денег отчаянно не хватало, особенно перед пенсией. Порой Калли даже приходилось совершать омовения в общественных уборных. Надежда найти постоянную работу с жильем делалась все более и более призрачной. Приходилось довольствоваться случайными подработками. Благо Вустершир всегда славился обилием садоводческих хозяйств, на которых всегда можно было заработать немного денег сбором клубники и других ягод и фруктов. Не возражали фермеры и против Долли.

Долли терпеливо дожидалась хозяйку, пока та трудилась, не разгибая спины, вместе с другими сборщицами ягод. От этих женщин она узнала много полезного. Оказывается, на некоторых фермах понадобятся рабочие руки именно осенью, когда наступит сезон сбора яблок. Можно будет подзаработать достаточно денег. Хватит, чтобы безболезненно перезимовать им вдвоем с Долли. Новость приободрила Калли и даже вселила в нее некоторый оптимизм. Хотя иногда она задавалась вопросом: как долго я еще смогу протянуть на такой работе? Хорошо им, молодым, облаченным в легкомысленные майки, шорты, короткие юбки! А у Калли от полусогнутого положения очень скоро сводило спину, в глазах начинало рябить, так что она даже не различала в траве ягод клубники. Срочно нужно было обзаводиться очками. И вообще, она катастрофически не поспевала за остальными. На пороге уже поджидало собственное пятидесятилетие. И Калли понимала, что совсем скоро у нее попросту не хватит сил и здоровья заниматься такой тяжелой работой.

Во время своих странствий по округе она набрела на группу молодых хиппи, тоже кочующих табором по стране. У этих людей были свои правила общежития. Они колесили на старых автофургонах и пикапах, а на месте привала устанавливали самодельные палатки. Их лагерь назывался «Закат солнца». Молодежь допоздна засиживалась вокруг костра: покуривали травку, готовили на огне овощную похлебку и что-то еще из того, что удавалось раздобыть по части съестного. Это напомнило Калли те дни, когда после побега из лагеря они с Мари и Мадлен точно так же перебивались только тем, что могли найти в окрестных полях. Когда молодые люди поняли, что у нее нет дома, то тут же предложили ей влиться в их компанию на равных, и она согласилась без раздумий.

– По вашим глазам вижу, что от миски горячей овощной похлебки вы ни за что не откажетесь! – доброжелательно улыбнулась ей совсем еще молоденькая девочка, которая представилась как Петель, передавая миску с дымящимся варевом.

Народ в лагере был разношерстный: босоногие патлатые юнцы сновали вокруг в сопровождении своих подружек, облаченных в длинные юбки и с такими же патлатыми прическами на голове. Но были и люди постарше. Нашлась компания и для Долли, ибо в лагере содержалось на привязи еще несколько собак.

Все эти хиппующие туристы были добры и бескорыстны и делились с Калли последним, не задавая ей лишних вопросов. Молодые люди охотно рассказывали ей о своих странствиях, о тех местах, в которых пересиживали холодное время года. Чаще всего находили заброшенные дома где-то в глубинке или снимали на зимние месяцы пустые дома, пригодные для жилья. Некоторые уезжали на сбор винограда в южные департаменты Франции или подавались на север Европы, где собирали урожай картофеля. Мир хиппи оказался совершенно новым для Калли. Они кочевали по стране, словно цыгане, не привязываясь ни к одному определенному месту. Калли удивляла не столько молодежь, сколько вполне зрелые пары, совершенно не озабоченные ни своей карьерой, ни тем, что с ними будет завтра. Хиппи жили простой жизнью, но постоянно рассуждали о мире и любви, медитировали, некоторые практиковали йогу и слушали индийскую музыку. Знатоки восточной философии рассказывали остальным о знаменитых гуру, которые призывают всех своих последователей к простоте, воздержанию и бедности, полагая, что незамысловатый образ жизни – это самый верный путь к обретению нирваны. Калли тоже выделили отдельную переносную палатку и коврик для сна. Все пожитки в коммуне были общими, все добытое шло в общий котел, а заработанные деньги опять же тратились на общее пропитание и приобретение бензина.

Впервые за долгие годы скитаний именно в этой коммуне, построенной на принципах мифической страны Шамбала, Калли почувствовала себя в полной безопасности, а с появлением в ее жизни Долли перестали мучить и приступы одиночества. Все вокруг были добры и открыты, и атмосфера всеобщей доброжелательности действовала на ее душу как бальзам. Впрочем, в этой своеобразной коммуне существовали свои порядки и касательно права на частную жизнь, и на общение друг с другом, и на совместное проживание. Народ приходил и уходил, лица менялись, но неизменными оставались разговоры о высоком и споры о смысле жизни. Случались и конфликты, как в любом другом общежитии, но их всегда было проще разрешить, сидя у костра и вдыхая в себя дурманящий аромат очередного допинга.

Несмотря на всю романтичность бивуачного существования под шатрами, Калли прекрасно понимала, что ей во что бы то ни стало надо найти себе постоянный угол еще до наступления холодов. И сразу же возникала другая проблема. Что, если с ее возвращением к работе служанки в каком-нибудь баре к ней снова вернется пагубная страсть к спиртному? А к любой другой работе она – увы! – уже просто непригодна.

Однажды утром она принялась заворачивать в старую газету несколько яблок про запас, и тут ей на глаза попался заголовок, который заинтересовал. Калли развернула яблоки, разгладила измятую газету и принялась за чтение. Чтение давалось с трудом. Во-первых, она уже отвыкла читать, а во-вторых, буквы прыгали и расплывались перед глазами. Очками она так и не успела обзавестись. Некий политический деятель по фамилии Айри Нив лоббировал в парламенте принятие закона, по которому все узники концлагерей должны получить от государства полную компенсацию за годы, проведенные в заключении. Германия уже перечислила на эти цели миллион фунтов стерлингов, и вот член парламента горячо заверял читателей, что все, кто выжил в том аду, получат соответствующие выплаты в положенный срок. Что ж, она тоже вполне может претендовать на свою долю в этом пироге. Калли свернула газету и спрятала ее в карман, решив вернуться к статье еще раз. Надо посоветоваться с Петель и другими членами коммуны. Может быть, молодежь предложит что-то дельное.