– Эдди, прежде чем мы приступим к подготовке богослужения со всеми почестями, надо подумать вот о чем. Мне не дает покоя одна мысль: за каким чертом Хулио понадобилось лететь на самолете такого подонка, как Клингер?

– Он хотел вернуться домой, – ответил Фаваро.

– Так ли? Чем он там занимался?

– Ловил рыбу.

– Рыбу ли? Случайно ли он оказался на Саншайне в одно время с Клингером? Может, им нужно было обсудить кое-какие дела?

– Клэй, послушайте. Если вы думаете, что Хулио участвовал в грязных делишках, так это исключено, совершенно исключено. Я в это не верю. Он хотел быстрее вернуться домой, увидел самолет и попросил его подбросить, вот и все.

– Надеюсь, что вы правы, – мрачно сказал Бродерик. – Но почему он решил возвращаться на два дня раньше?

– Меня это тоже удивляет, – признался Фаваро. – Он с ума сходил по рыбалке, целый год к ней готовился. Без причины он никогда не стал бы сокращать свой отпуск на два дня. Мне нужно отправиться на Саншайн и разобраться на месте.

– Есть несколько причин, по которым вам нельзя ехать, – возразил лейтенант. – Во-первых, наше управление перегружено работой, и вы нужны здесь. Во-вторых, бомбу, если там действительно была бомба, подложили определенно Клингеру. Девушка и Хулио оказались там случайно. Сожалею, но придется проверить финансовое состояние Хулио. От этого никуда не уйдешь. Если до пятницы он не встречался с Клингером, значит, это просто нелепая случайность.

– У меня в запасе есть отпуск, – сказал Фаваро. – И он нужен мне, Клэй. Нужен сейчас.

– Да, ты имеешь право на отпуск. И я не могу тебе отказать. Но если ты отправишься на Саншайн, то можешь рассчитывать только на себя. Это британская территория, у нас нет разрешения на проведение там расследования. И еще одно: мне нужно твое оружие.

Фаваро отдал полицейский пистолет, вышел и направился в банк. В три часа дня он уже приземлился на травянистом летном поле Саншайна, расплатился с пилотом нанятого им четырехместного самолета, взглядом проследил, как самолет поднялся в небо и взял курс на Майами. Потом один из служащих аэропорта подбросил его в Порт-Плэзанс. Не имея представления, где еще здесь можно остановиться, Фаваро снял номер в отеле «Куортер Дек».

* * *

В окруженном глухой стеной саду резиденции сэр Марстон Моберли устроился в удобном кресле и неторопливо попивал виски с содовой. Это был его любимый ежедневный ритуал. Сад за зданием резиденции губернатора был невелик, но очень уютен. Большую его часть занимала тщательно ухоженная лужайка, а ближе к стенам рядами стояли бугенвиллии и джакаранды – все в ярких цветах. С трех сторон – четвертой стороной был сам дом – сад окружала восьмифутовая стена, в которую сверху было вцементировано битое стекло. В стене была единственная старая стальная дверь, которой давно никто не пользовался. От двери узкая дорожка вела в центр Порт-Плэзанса. Годы назад дверь закрыли снаружи на стальной засов, скрепленный висячим замком размером с небольшую тарелку. И дверь, и засов, и замок давно покрылись толстым слоем ржавчины.

Сэр Марстон наслаждался вечерней прохладой. Его помощник находился где-то в своих комнатах в другом конце дома, леди Марстон наносила визит в местную больницу, а Джефферсон, совмещавший обязанности повара, слуги и дворецкого, должно быть, готовил на кухне обед. Сэр Марстон с удовольствием глотнул виски – и едва не поперхнулся, когда до его ушей донесся металлический скрежет. Он повернул голову и успел лишь произнести:

– Послушайте, что это… Нет, послушайте…

От грохота первого выстрела сэр Марстон оцепенел. Пуля прошла через складку свободного рукава его хлопчатобумажной сорочки, ударилась о коралловую стену и, искореженная, упала на дорожку. Вторая пуля попала точно в сердце.

Прогремевшие в саду два выстрела не сразу взбудоражили дом, в котором в это время находилось лишь два человека.

Внизу Джефферсон готовил к обеду фруктовый пунш – леди Моберли спиртных напитков не употребляла. Позже он сказал, что, должно быть, в тот момент у него был включен миксер, поэтому он не слышал выстрелов.

Адъютантом губернатора был лейтенант Джереми Хаверсток, молодой человек с пушком на щеках, командированный на Саншайн из полка королевских гвардейских драгунов. В своей комнате в дальнем углу резиденции он закрыл окна, включил на полную мощность кондиционер и радио. Лейтенант наслаждался музыкой, которую транслировало радио Нассау. Позже он тоже скажет, что ничего не слышал.

К тому времени, когда Джефферсон вышел в сад, чтобы согласовать с сэром Марстоном некоторые тонкости приготовления бараньих отбивных, убийца, очевидно, уже вышел в стальную дверь и скрылся. Джефферсон увидел, что хозяин, широко раскинув руки, лежит на спине, и на его темно-синей сорочке расплывается еще более темное пятно.

Первой мыслью Джефферсона было, что его хозяин, должно быть, потерял сознание, и он сбежал с лестницы, чтобы помочь губернатору подняться. Потом он заметил рану в груди, на мгновение замер, не веря своим глазам, и в панике бросился звать на помощь лейтенанта Хаверстока. Через несколько секунд прибежал молодой лейтенант, все еще в шортах.

Хаверсток сохранял хладнокровие. Он осмотрел тело, не прикасаясь к нему, убедился, что сэр Марстон мертв – мертвее не бывает, – и, усевшись в кресло губернатора, задумался, что ему следует предпринять.

Командир младшего офицера Хаверстока в характеристике на своего подчиненного написал: «чудесно тренирован, не слишком умен», словно речь шла о лошади кавалериста, а не о самом кавалеристе. Впрочем, возможно, в кавалерии существует своя шкала ценностей: хорошая лошадь незаменима, чего нельзя сказать о младшем офицере. Хаверсток, сидя в кресле в нескольких футах от тела, напряженно обдумывал ситуацию, а Джефферсон округлившимися глазами следил за ним с верхней ступеньки лестницы, которая вела на веранду. В конце концов лейтенант сделал следующие выводы: во-первых, перед ним лежит тело губернатора, во-вторых, кто-то убил губернатора и скрылся, в-третьих, он, лейтенант, должен поставить в известность вышестоящего начальника. Проблема заключалась в том, что выше губернатора на острове начальников не было. В этот момент вернулась леди Моберли.

Джефферсон первым услышал шуршание колес служебного «ягуара» по гравию подъездной дороги и через прихожую бросился навстречу госпоже. Он сообщил новость, возможно, не очень тактично, зато достаточно недвусмысленно:

– О, леди, губернатора убили. Насмерть.

Леди Моберли поспешила на веранду, бросила взгляд на лужайку, но на веранде ее перехватил поднявшийся по лестнице Хаверсток. Лейтенант проводил ее в спальню и как мог попытался успокоить. Казалось, леди Моберли была не столько убита горем, сколько растеряна, словно обеспокоена тем, чтобы министерство не сыграло теперь злую шутку с карьерой ее мужа.

Уложив леди Моберли, лейтенант Хаверсток послал Джефферсона за единственным на острове врачом, который по совместительству был также единственным коронером, и за старшим инспектором Джонсом. Лейтенант наказал расстроенному дворецкому никому ничего не объяснять, просто попросить срочно приехать в резиденцию губернатора.