Китай, совершенно расслабленный внутренними беспорядками и постоянными восстаниями, сначала тайпинов, затем племени мяоцзе и мусульманского населения Юньнани (на юге Китая) и, наконец, дунган, должен был покориться обстоятельствам и беспрекословно исполнить все наши требования, хотя это было ему очень нежелательно. Высокомерие и наглость китайского правительства сменились подозрительной льстивостью и широкой уступчивостью. Хитрый враг наш отлично понимал полную невозможность бороться с Россией при тяжелых условиях внутренних безурядиц и терпеливо ждал более удобного случая для восстановления своего пошатнувшегося престижа. Случай не замедлил представиться. Благодаря неединодушному образу действий мусульманских инсургентов, мечтавших больше о грабежах и разбоях, чем о достижении заветной цели освобождения из-под ненавистного ига, китайцы, наконец, сломили после десятилетней отчаянной борьбы страшное мусульманское восстание, опустошившее лучшие и плодородные области Китая. Энергичный губернатор провинции Шаньгань, знаменитый Цзо-Цун-Тан, сформировав и вооружив порядочное войско, начал беспощадно бить дунган, постепенно отнимая от них забранные города, жители которых нередко истреблялись поголовно за оказанное инсургентам сочувствие.

Таким образом, в 1872 году был отнят город Синин, в 1873 году — Сучжоу, в 1875 году — Урумчи и Манас, а затем та же участь постигла и весь Восточный Туркестан. В течение нескольких лет Китай снова подчинил себе обширные западные провинции и вступил опять в непосредственное соприкосновение с русскими владениями. Почуяв под собой твердую почву, китайцы немедленно подняли вопрос о неправильном занятии нами Кульджи и стали требовать возврата плодородного Приилийского края. Упоенное недавними военными успехами в западных провинциях, имея в своем распоряжении крупповские пушки, ружья новейших систем и сравнительно организованную армию, китайское правительство мечтало даже завладеть Приилийским краем силою. Впрочем, веруя в историческую уступчивость России, оно решилось прежде попробовать войти с нами в переговоры и прибегнуть к силе только в крайнем случае. Вера эта не обманула китайское правительство. Мы, по обыкновению, шли от уступки к уступке, желая мирного разрешения вопроса, но в то же время упуская из виду, что китайцы не признают в политике великодушия и в каждой уступке видят одну только слабость противника. Действительно, прогрессивные уступки с нашей стороны вновь возбудили в китайцах дикое высокомерие и веру в свою непобедимость. Под давлением этой веры требования их постепенно увеличивались и становились наглее. Отношения между Россией и Китаем быстро обострялись. Наконец, мы были вынуждены произвести для поддержания пошатнувшегося престижа грандиозную военно-морскую демонстрацию, сосредоточив в китайских водах сильную эскадру лучших боевых судов под начальством генерал-адъютанта Лесовского.

Угрожая Китаю с моря, Россия ничего не предприняла с суши, и, таким образом, дорого стоившая нам отправка флота в Великий океан привела, в конце концов, к тому же печальному результату, которого можно было бы достигнуть в Петербурге, при зимовке того же флота в Кронштадте, то есть к уступке Кульджи. Правда, Россия выговорила за эту принужденную уступку несколько миллионов рублей и удовлетворение кое-каких законных требований; но, к сожалению, многое выговорено было только на бумаге. Пересмотр прежних договоров не дал осязательных результатов. Выказав некоторую уступчивость письменно, китайское правительство с первого же дня стало тормозить на деле выполнение принятых на себя обязательств и оттягивать фактическое разрешение вопросов, в высшей степени жизненных для русских интересов. В данном случае Китай остался верен своей политике, сложившейся тысячелетиями. Оттягивая исполнение наших требований, он надеется на лучшие времена и одновременно деятельно готовится дать России, рано или поздно, серьезный отпор. Надо помнить, что Китай — государство со строго определенными политическими тенденциями. Он никогда не отказывался и не откажется от территорий, которыми когда-либо владел, и только ожидает благоприятного случая к возвращению их. Он с затаенной злобой уступил России Амур и Уссури и, наверное, будет стараться возвратить их, как старался вернуть в XVII столетии Амур и Кульджу — в настоящем. С каждым годом Китай принимает в отношении России более и более угрожающее положение. Он уже приступил к энергическому заселению пустынных областей империи, соприкасающихся с нашими владениями; заселение это необходимо Китаю на случай столкновения с Россией, чтобы иметь возможность немедленно перейти к активным действиям. Китайцы обратили особенное внимание на северную границу империи, прилегающую к среднему течению Амура и к Южно-Уссурийскому краю; в эти местности уже направлено большое число переселенцев, щедро снабженных правительством инструментами, семенами и скотом; вообще они водворяются на новых местах чрезвычайно прочно и основательно. Китайское правительство выказывает примерную энергию, замечательный колонизаторский талант и большую щедрость на быстрое выполнение задуманной цели. Еще в последнее десятилетие оно ассигновало, по представлению Гиринского цзянцзюня, крупную сумму на распашку ста тысяч десятин пустопорожней земли между нашей границей и городом Сянсин, расположенным в двухстах верстах от первой, на реке Сунгари. Недалеко время, когда эта громадная площадь, отделенная от империи огромным, малозаселенным, а местами даже пустопорожним пространством, густо заселится народом, который будет угрозой для наших владений на крайнем Востоке.

Независимо от заселения провинций, пограничных с нашими владениями, китайцы заняты усилением обороны северной части Маньчжурии, находящейся в районе наших наступательных действий, а также местностей, непосредственно прилегающих к Южно-Уссурийскому краю. Начиная с 1880 года китайцы приступили к сосредоточению в Маньчжурии войск и необходимых для войны средств. Хорошо известно, что в 1885 году туда введено 15 тысяч отборных солдат из армии Ли Хунчана. Годом позже этот корпус усилен еще на пять тысяч; затем это усиление шло безостановочно, и в настоящее время в маньчжурской армии насчитывают до 50 тысяч отборного войска. Одновременно главнокомандующий упомянутой армией My Тушань учредил в Шанхае постоянную комиссию для приемки закупаемых для его войск скорострельных ружей и пушек европейских заводов, хотя в Маньчжурии существует и успешно действует свой собственный оружейный завод.

Словом, китайцы начали создавать прочный базис для будущих активных действий против русских владений на крайнем Востоке; они действительно готовятся к войне с Россией, которая должна возникнуть в недалеком будущем. Оттягивая разрешение многих вопросов, жгучих для русских интересов, китайцы готовятся отомстить нам за все свои последние унижения. Это несомненно. Злопамятность их доказана исторически, и Россия должна держаться настороже, если не желает быть захваченной врасплох.

Вследствие злостных английских интриг, с которыми читатели познакомятся в следующем очерке «Россия и Англия на Далеком Востоке», на горизонте наших отношений к Китаю сгущается грозовая туча. Особенно китайцы не могут до сих пор переварить факт присоединения к России Уссурийского края, так как, благодаря этому присоединению, пять шестых всей Маньчжурии оказались отрезанными от моря и невольно подчинились с тех пор нашему экономическому влиянию. Невыгодное географическое очертание этой драгоценнейшей для Китая провинции смущает китайское правительство, и оно давно уже мечтает открыть Маньчжурии необходимый доступ к морю, мечтает исправить ее границы за наш счет. Попытки к осуществлению этой мечты уже были в 1884 году со стороны китайских членов русско-китайской комиссии, проверявшей южную часть нашей уссурийской границы для выяснения правильности заявленной богдоханским правительством претензии на принадлежность Китаю небольшого корейского поселка Савеловки. Эта претензия оказалась справедливой, и часть китайской территории, занятой, по ошибке, корейскими выходцами, была возвращена по принадлежности. Наша уступчивость, по обыкновению, возбудила в китайском правительстве новые требования, возмутительные по своей наглости. Оно предписало своим членам пограничной комиссии энергично настаивать на том, чтобы граница Маньчжурии непременно уперлась в принадлежащий нам залив Посьета. В данном случае Китай, рассчитывая на постоянную уступчивость России, думал не только добиться для Маньчжурии доступа к Японскому морю, но и совершенно отрезать наши владения от Корейского полуострова, то есть убить одним ударом двух зайцев.