Маркелов продолжал:

— Возможно, это кладбище тебе не очень нравится, но, что поделаешь, не всегда удается выбирать место для собственного захоронения.

— Что вас интересует?! — в отчаянии выкрикнул Слободин. — Я все скажу!

— Хм… Проверим. Давно ты работаешь у Шадронова?

— Без малого четыре года.

Такую беседу лучше всего вести на краю могилы, в этом есть некий нравоучительный аспект.

— Чем ты занимался?

— Я исполнял роль связника между его людьми.

Странное дело, но Слободин, вываливаясь из машины, каким-то образом сумел прихватить свой потертый портфель и сейчас, стоя на краю ямы, он нервно покачивал им. Интересно, что в нем такое ценное, если он намерен забрать потрфель даже в загробный мир?

— Что это за люди?

— Самые разные. — Лицо Слободина болезненно скривилось. Правда всегда рождается в муках. — Скажу так, они выполняют его отдельные щекотливые поручения.

— Например?

— Например… Они могут кого-то скомпрометировать. Совершенных людей не бывает, а потому он умело пользуется слабостями своих противников. Если кто-то любит женщин, так он подсовывает их ему, а потом снимает постельные сцены на видеокамеру. Если кто-то интересуется мальчиками, он тоже содействует этому. Для подобных целей у него имеется целый штат статистов.

— Его люди проникали в квартиры?

— Конечно. Нет места, куда бы они не могли проникнуть. Для этого они используют как оптико-визуальные средства, так и лазерные. Например, ими очень активно применяются узконаправленные микрофоны. С их помощью он мог слушать разговоры интересующих его людей с расстояния до двух километров! На улице люди теряют бдительность и почему-то считают, что их никто не может прослушать. А узконаправленные микрофоны как раз и созданы для подобных случаев. Если бы вы знали, какие разговоры они ведут, когда направляются к своей машине!.. Ладно бы они склоняли на все лады друг друга, а то ведь умудряются критиковать и тех, кто повыше! — Стас Петрович поднял глаза. — Вы меня понимаете?

— Прекрасно.

— А сколько назначений не состоялось только потому, что кто-то, расслабившись, позволил себе сказать немного лишнего. В последнее время эти люди заметно активизировались, и уже непонятно было, кто кого контролирует, вице-премьер их или все-таки они его.

— Откуда такие предположения?

Слободин потоптался, и комья глины с тихим шорохом посыпались на дно ямы.

— Дважды в его кабинете устанавливались радиозакладки… Прежде подобного не наблюдалось. К нему в кабинет заходят только самые проверенные люди. Следовательно, подслушивающее устройство установил кто-то из своих. Шадронов проводил расследование, но докопаться до истины так и не сумел.

— Его люди устраняли неугодных?

У Слободина был тусклый взгляд, чувствовалось, что разговор дается ему нелегко.

— Во всяком случае, я знаю три таких случая, — речь Стаса Петровича стала замедленной, чувствовалось, что он очень устал. — Насколько мне известно, эти люди чем-то ему угрожали. После этого их больше никто не видел. Один ушел к любовнице, однако так до нее и не добрался. Другой пропал на Рублевском шоссе вместе с водителем среди бела дня, а третий возвращался с какой-то презентации и по дороге к дому тоже исчез.

— Что все-таки представляют собой эти всемогущие люди?

— На эту тему мы с ним никогда не разговаривали, но по своим каналам мне удалось узнать, что они входят в какое-то секретное подразделение. Кажется, ФСБ. Точно сказать не могу.

— Стрельба по «Российскому ковчегу» — это их рук дело?

— Да.

— Они хотели устранить Беляева?

— Насколько мне известно, да!

— Это они устранили Покровского?

— Да, это их рук дело.

— Какую цель преследует Шадронов?

— В последнее время в правительстве назревают большие перемены. И хотя у него неплохие шансы, он готовил себе запасной аэродром и хотел заполучить компании «Российский ковчег» и «Плутос» в собственность.

— У него есть для этого серьезные основания?

— Да. Часть акционеров уже перекуплена и находится в его власти, на других он имеет серьезный компромат. Так что крепко держит их в узде. Третьи просто его боятся и без его согласия не сделают и шагу.

— Он лично хотел руководить этими компаниями?

Слободин отрицательно покачал головой:

— Нет, через подставных лиц. Кандидатуры уже были подобраны.

— Тебе приходилось встречаться с человеком, через кого Шадронов проводил свои акции?

— Ни разу! — без малейших колебаний ответил Слободин. В искренности сказанного сомневаться не приходилось. — Хотя мне известно, под каким псевдонимом он работает.

— И под каким же?

— Петр Сидорович.

Маркелов с Карасевым невольно переглянулись.

— У тебя не было желания увидеть этого человека?

— Подобное любопытство может стоить головы. Хотя, признаюсь, был соблазн, но я его вовремя подавил.

— Как ты с ним связывался?

— Обычно информацию для него я оставлял в «почтовом ящике».

— Та-ак, и что же было дальше?

— Ее «снимали» почти сразу же. Сразу же начинали и действовать. Во всяком случае, результаты их деятельности можно было частенько увидеть на экране телевизора. По странному стечению обстоятельств пропадали и погибали именно те люди, кто представлял для Александра Степановича наибольшую опасность.

— Ходят слухи, что его выдвинут в премьеры.

— Основания к этому имеются. Так что в ближайшие месяцы борьба обострится еще больше. Премьер-министр — фигура публичная, он всегда на виду, а потому на его кителе будет заметна каждая капля грязи…

— Точнее, крови.

— Возможно… Поэтому он должен выглядеть безупречно.

— Что стало с Лизой?

— Ее больше нет.

— Это следует понимать, что вы ее убрали как ненужного свидетеля?

Кадык Слободина судорожно дернулся:

— Этот вопрос к Петру Сидоровичу… Под угрозой стояла вся операция.

Маркелов сунул пистолет в карман. Он не раз наблюдал, как на многих находит красноречие, стоит только навести на них ствол пистолета. Сейчас был тот самый случай.

— Хорошо. Ты меня убедил. Что с ним делать? — Маркелов посмотрел на Андрея, который, опершись об ограду, отстраненным взглядом смотрел перед собой. Хотя что он, собственно, может там увидеть? Разве что покосившиееся кресты.

— Пускай идет на все четыре стороны! — хмыкнув, сказал Андрей. — И пускай портфель свой забирает. Если начнет брыкаться, так я наш разговор записал, — он вытащил из кармана диктофон. — А теперь проваливай!